Алексей Горбачев - Последний выстрел. Встречи в Буране

Две повести объединяет книга — «Последний выстрел» и «Встречи в Буране». События первой из них происходят в дни войны. В центре — столкновение двух персонажей — молодого добровольца, будущего известного художника Дмитрия Гусарова и предателя Кузьмы Бублика. Только после войны настигает предателя заслуженная кара. Вторая повесть — о нашем времени. Врач Михаил Петрович Воронов приезжает в село Буран отдохнуть в семье брата — председателя колхоза, знакомится с жителями села. Но отпуск врача заканчивается неожиданно — ему приходится спасать жизнь любимого человека...

Алексей Михайлович Горбачев живет в г. Оренбурге. Он автор нескольких книг. Особенно полюбилась читателю его повесть «Сельская учительница».

Это случилось погожим сентябрьским утром на небольшой степной станции.

Как и многие пассажиры, Дмитрий Степанович поддался соблазну отведать знаменитых марьяновских арбузов, о которых стали поговаривать в вагоне еще вчера — не проспать бы, мол, Марьяновку, арбузы там знатные, не хуже камышинских или астраханских.

— Дмитрий Степанович, купите арбузик и на мою долю, — попросила соседка по купе — миловидная и очень разговорчивая дама. — Я трусиха, я ужасно боюсь выходить на станциях из вагона, — кокетливо пояснила она и сунула ему в карман пижамы трехрублевку.

На станции, под замшелым дощатым навесом, шла поспешно-бойкая торговля всякой овощью, но пассажиров, разумеется, больше всего интересовали арбузы. На двоих — для себя и миловидной соседки — Дмитрий Степанович облюбовал большой полосатый арбуз Он взял его, поднес к уху, сдавил руками, прислушиваясь к сочному потрескиванию внутри, и чуть было не выронил этакого красавца, потому что неожиданно увидел на привокзальной площади человека. Невысокий, сутуловатый, он шел слегка вихляющей походкой, подергивал правым плечом, как бы стряхивая что-то. В походке, в подергивании было что-то навязчиво знакомое: где-то и когда-то он уже видел этого человека. И вдруг мозг опалила невероятная, фантастически неправдоподобная догадка — это он, Кузьма Бублик, бывший полицай, фашистский прислужник! Заглянуть бы в лицо, встретиться бы взглядом с его глазами... Да, но ведь Кузьма Бублик был тогда убит...

Дмитрий Степанович стоял в раздумье, не зная, что делать. Кто-то изнутри подталкивал его — беги, догони, загляни в лицо, чтобы не терзаться потом. Ведь в следующее двадцатилетие может не представиться такого случая, наверняка не представится. Он положил облюбованный арбуз на прилавок и бросился на привокзальную площадь. Но пока раздумывал, пока бежал, человек успел сесть в кабину грузовика, и грузовик тут же тронулся.

— Стой! Стой! — закричал Дмитрий Степанович. Его, конечно же, не услышали. Грузовик уже мчался по улице, дразняще подмигивая красным огоньком стоп-сигнала. «Уехал», — с отчаянием подумал Дмитрий Степанович, кляня себя за то, что медлил, сразу не кинулся за человеком и упустил...

На привокзальной площади стоял крытый фургон-автолавка. В кабине покуривал пожилой шофер, и Дмитрий Степанович шагнул к нему, из опыта зная, что шоферы — народ разбитной, богато осведомленный.

— Скажите, приятель, — торопливо обратился он к шоферу, — чья машина стояла рядом с вашей?

— Грузовая, что ли?

— Да, да, грузовая.

— Обыкновенная совхозная машина, из «Гвардейца». Совхоз есть такой — «Гвардеец».

— А кто сел в кабину к шоферу? Вы его знаете?

— Совхозный сторож.

— Сторож? — с удивлением переспросил Дмитрий Степанович. Да, кажется, ошибся, это был не Кузьма Бублик. Кузьма Бублик не стал бы работать сторожем, у того были другие замашки... — А как зовут сторожа?

— Пес его знает, — отмахнулся шофер. — Чья машина — точно известно. Мы тут с водителем покурили, покалякали. Сторож, говорит, в буфет побежал, за куревом. Там папиросы ленинградские, большая редкость для нас.

— Каков он из себя? Лицо какое? — допытывался Дмитрий Степанович.

Шофер озадаченно пожимал плечами.

— Лицо?.. Лицо обыкновенное... Борода...

— Он с бородой? — снова удивился Дмитрий Степанович. Неужели все-таки ошибся? Кузьма Бублик был без бороды. Кузьма Бублик ежедневно брился, следил за своей внешностью...«Чудак ты, — в мыслях упрекнул себя Дмитрий Степанович, — бороду может отпустить каждый»...