Евгений Григорьев - Отцы

Он прошел в свою комнату. Еще раз развернул записку. Перечитал.

Записка была короткая: «Я презираю тебя».

— Ладно, — сказал он вслух. — Ваше дело. — Попробовал улыбнуться, но ничего не получилось.

Он скомкал бумагу, швырнул в угол. Стал собирать чемодан. Потом подошел к комку бумаги и поддал его ногой. Развернул его. Перечитал. И вновь скомкал и бросил.

По радио передавали «Последние известия».

ГЭС. Мощная, величественная стройка века — вся в вечерних огнях — среди необъятных просторов.

Столичный аэродром встретил суетой и беспрерывными объявлениями о прибытии и отправлении самолетов.

В киоске Новиков взял газеты.

— «Правду», «Известия», «Культуру», «Экономическую», «Спорт». «Вечерка» не нужна.

В машине просматривал газеты. Быстро листал и откладывал в сторону.

На улицах было много людей. Таксист сказал:

— Придется в объезд.

— Почему?

— Сегодня кто-то приезжает. В газете-то есть?

Новиков заглянул в газету.

— Давай в объезд.

— Из Африки? — поинтересовался таксист.

— Нет. — Новиков посмотрел ему в спину. — Политикой интересуетесь?

— Так, — шофер сделал неопределенный жест. — В меру.

Шеф был в хорошем настроении.

— Вы молодец. — Он с удовольствием оглядел Новикова и прошелся по кабинету. — Сидите, сидите. Все очень довольны. Звонили с места. Значит, еще остался комсомольский дух?! Это хорошо!.. — Помолчал. — А Белова нельзя было оставить?

— Никак. Зарвался совсем. И я не отстранял — поставил вопрос.

— Ты знаешь, — он перешел на «ты», что было признаком наивысшего расположения, — его поддерживают Сытов и Руднев. Это их человек.

— Я думал об этом. — Об этом Новиков действительно думал много. — Но он зарвался. Цари иногда любимых бояр выдавали, чтоб спокойно было.

Шеф посмотрел на него долгим изучающим взглядом.

— Вы еще и историю знаете! — перешел он на «вы». — Цари? Цари нам не указ!

— Неудачно пошутил, — улыбнулся Новиков. — Устал.

— Да… — Шеф подумал. — Белов, конечно, хамоват. Надо было его раньше перевести, не доводить до скандала.

— Зарвался.

— Но вы тактичнее об этом расскажите, — покрутил пальцами. — Вы умеете. Как там вообще?

— Замечательные ребята, золотые.

— Хорошо. — И снова перешел на «ты»: — А что за баба с тобой была?

— Какая?

Шеф смотрел на него весело, даже ободряюще.

— Сытов мне сообщил. Интересуется тобой, естественно.

— Встретил одну знакомую… Сестра моего друга.

— А-а… Ну, если знакомую… Иди отдыхай, устал с дороги.

— Ничего. Рано еще уставать.

— Это верно. Говорят, береги честь смолоду, а нам ее всегда в норме надо… А как ГЭС?

— Колоссально.

— Вот все говорят, никак не выберусь.

— Под лежачий камень, говорят, вода не течет. К тому же, и главное, что мы не должны, не имеем права ждать милости от природы, а именно и конкретно: взять и отобрать у нее — и есть наша задача! Что наше — наше, а наше — что ухватим и удержим!.. Не надо путать — что ущипнем или что налапаем… Хотя… хотя?! В общем, конечно, ухватить, взять, урвать!.. Нет, урвать — вульгарно, вульгарно, даже пошло, хотя и по-бойцовски: урвать… «Ждать и догонять»… — тоже хорошая, проверенная жизнью и кипучей действительностью пословица. Что еще можно вспомнить? Может, на данный момент достаточно. Пожалуй… И… мы сами — кузнецы своего собственного… Аллее! — Он подбросил монету. Поймал. Сжал кулак. — Орел или решка — все мое! — Не глядя, отбросил монету. — Волка что кормит? Ноги, ноженьки. Бегунчики! — Сказал весело и нараспев: — Поехали, поехали… Без цветов и водки и без подготовки…

Дверь открыла женщина, обыкновенная городская женщина, после работы, магазинов и кухни.

— Вам кого?

— Мне Дроновых, — сказал Новиков.

— Мы Дроновы.

— Таня дома?

Женщина внимательно посмотрела на него.

— Тани нет.

Новиков подумал. Повернулся было уходить.

— А хозяин дома?

— Дома, проходите.

Хозяин, Дронов Иван Васильевич, крупный, неповоротливый мужчина, сидел перед телевизором и смотрел передачу. Показывали про войну. Документальный фильм.

— Ваня, к тебе пришли.

— Здравствуйте, — сказал Новиков.

— Здравствуйте, — привстал хозяин. — Проходите. Досмотрим передачу? Очень интересная. Воспитательная.

— С удовольствием, — Новиков присел и стал исподволь разглядывать комнату и отца Тани.

На телевизионном экране промелькнули кадры блокады…

Освобожденного Киева.