Юрий Бондарев - Тишина

Возле машин Михеев вдруг спросил срывающимся голосом:

– Чего от меня хочешь?

– Ничего, ничего страшного, - обняв его за плечи, ответил Константин. - Только передам тебе несколько слов от одного человека… По его просьбе.

– Какого человека? - нахмурился Михеев. - Врешь все!.. Чего пристал?

– Ты позвонишь этому человеку по телефону - узнаешь. Но тогда будет поздно. Для тебя! - Константин поощряюще пошлепал его по натянутой, как барабан, спине. - Для тебя! Пошли, Илюша. Давай вон туда. За машины. Там никто не помешает. Это секретный разговор. Я при всех не могу.

– Бешеный дурак! - опасливо проговорил Михеев. - Зачем глупость при народе болтал? Что подумают? Тебе за это - знаешь?

– Спокойно. Не надо волноваться, Илюша. Я сделал это для отвода глаз. Я ведь всю войну был в разведке, знаю, что такое вторая игра. И конспирация. А ты еще сопливый мальчик, хотя и хорошо кое-что делаешь…

– Ты что это болтаешь? - угрожающе произнес Михеев.

"Вот оно, сейчас, вот оно!" - подумал Константин не с новью узнавания, а с каким-то жутким, даже сладостным, удовлетворением.

– Пойдем, Илюша, - проговорил он. - Я все возьму на себя.

В закутке - в самом дальнем углу гаража, за старой колонкой, за стоявшими перед ремонтом машинами, тускло освещенными солнцем сквозь огромные и пыльные окна, Михеев, возбужденно оскалясь, выкрикнул Константину:

– Ну, чего хочешь?

– Давай здесь, - тихо и веско произнес Константин и положил руку ему на плечо.

– Чего ты хочешь? Чего?

Михеев, весь напрягшись, враждебно-настороженно бегал взглядом по груди Константина, широкоскулое, клочковато выбритое, помятое лицо подрагивало, как от тика.

– Чего? Чего ты?.. Что за разговор?

– Разговор очень короткий. Только запоминай, - размеренно сказал Константин. - Запомни, парень… запомни… что на этом свете есть правда. Я давно хотел тебе это напомнить. Очень давно. И так уж, слава богу, устроен свет, что всяким сволочам бывает конец! Это первое…

– О чем ты? Чего ты? - вскричал Михеев, пытаясь вырваться из-под руки Константина, но не хватило силы. - Пусти!

– А ты потерпи, Илюша.

– Пусти, говорят! - Михеев астматически задвигал широкой шеей, глаза с выражением страха выкатились и будто отталкивали Константина. - Пусти! Пусти!..

– Запомни второе, Илюша, - проговорил Константин, не отпуская его. - Я прошел огонь, воды и медные трубы, а ты еще - кутенок. Если завтра же ты не перестанешь клепать на меня, Плещея и Акимова, на всех остальных из парка, на кого ты должен клепать, я сделаю так, что в кармане вот этого твоего полушубка найдут оружие, а в твоей машине обнаружат кое-что, от чего можно крепко сесть! Ты меня понял, Илюшенька? Тем более что в парке не найдется ни одного человека, который тебя нежно любит! Запомни, милый: все будет сделано, как в ювелирном магазине. Запомни еще! Не торопись, милый, не рассчитав силы, - можно самому себе к черту снести затылок! Запомнил? И еще, Илюшенька, - Константин, прищурясь, жестко стиснул окаменевшее плечо Михеева. - Я легко могу позвонить Соловьеву по телефону ка-ноль… и доложить о тысяче рублей, которыми ты хотел купить свое молчание. Ты помнишь, как просил у меня тысячу рублей и обещал, что все будет в порядке?

– Пусти! Какие деньги? Сволочь! Пусти-и! - придушенно выдохнул Михеев и вдруг озлобленно, разевая рот, двумя кулаками пнул Константина в грудь, стремясь оттолкнуть его от выхода из закутка, пронзительно крикнул: - Врешь! Пусти, душегуб!.. Бешеный! Не хочу! Уйди, гад! Пусти-и!..

– Заткнись, гнусная морда! - Константин схватил его за борта полушубка, всем телом притиснул к стене, подавляя желание ударить, тряхнул так, что в горле Михеева екнуло. - Молчи, харя! И запоминай, что говорят! Отвечай, шкура, запомнил? Запомнил?

Лицо Михеева расплывалось блином; он горячо дышал в губы Константина и, ворочая шеей, прижатый к стене, мычал, зрачки чернели, перебегали точками; и Константин, испытывая отвращение и ненависть, повторил:

– Запомнил, сволочь? Иди еще не дошло?

– А-а! Пусти-и! Пусти-и!..

Михеев с неожиданной яростью забился в его руках, ударил коленом в живот, и Константин, превозмогая острую боль в паху, притянул его и, выругавшись, изо всей силы кинул спиной к стене, подальше от себя - он не хотел драки, зная, что может не удержаться от нее.

Охнув, Михеев сполз по стене на пол и, раздвинув ноги в бурках, кашлял, задыхаясь, выдавливал вместе с кашлем:

– Убить захотел? Убить? Я тебя упеку!.. Пистолет у тебя… разговорчики. Я тебя…