Иван Лазутин: Родник пробивает камни

— Ну как, Дмитрий Петрович? Два года, Индия… Поедет большая группа советских специалистов. Инженеры, техники, рабочие, плановики…

— Эстетика! — усмехнувшись, сказал Каретников и выпустил сизое кольцо дыма. — Индийская гробница, Радж Капур, священные коровы на улицах…

Словно не попав в цель, которую он не сомневался поразить наверняка и в самую сердцевину, недовольный не то собой, не то собеседником, Таранов сел в свое жесткое кресло и, беспричинно передвигая на столе бумаги и папки, озабоченно сдвинул свои густые смолистые брови.

— Когда собираешься в отпуск?

— По графику в середине августа.

— И под каким же солнышком думаешь погреть свои косточки?

— Как всегда — Волга. Рыбалка, лодка, палатка, костер…

— А дочь? Она ведь, кажется, в этом году заканчивает школу?

— Уже закончила.

— И куда же думает дальше?

Каретников, словно оправдываясь, ответил:

— Театральный… С вашей легкой руки, Петр Николаевич, и вашего пророчества. Вы наколдовали девчонке еще в прошлом году, теперь бредит только театральным.

— А что! — оживился Таранов. — Нилу Снежко в «Барабанщице» она сыграла блестяще! Я видел твою дочку в трех спектаклях в нашем Доме культуры, и мое твердое убеждение — талантливая от бога!..

— Брылев вымуштровал… У него полено запоет и затанцует, — попробовал отшутиться Каретников.

— О, нет, батенька, это не муштра! Меня хоть сам Шостакович начинай учить играть на пианино, все равно я дальше «Чижика-пыжика» не пойду. С этим вот, — Таранов ладонью постучал по левой стороне груди, — нужно родиться. А у твоей Светланы то самое, что называют талантом, есть! Я ее заметил давно, когда еще она в спектакле «Залпы Остоженки» сыграла мальчонку, Павлика Андреева, сына кузнеца… что погиб при штурме Кремля. Так что вы ей не мешайте. У нее может получиться не хуже, чем у Путинцева. Вначале было вроде баловства, потом увлекся по-настоящему, а сейчас — поди-ка ты, снимается в кино у самого Кораблинова.

Таранов вытер платком свою потную загорелую шею и энергично пригладил упругой кистью руки жесткие черные волосы. Рядом с русоволосым, синеглазым Дмитрием Каретниковым, потомком чистокровных славян-вятичей, в лице Таранова как-то особенно контрастно проглядывали татаро-монгольские черты.

Таранов подошел к окну, широко распахнул створки и, чему-то улыбнувшись, вернулся к столу.

— Кандидатура твоя уже согласована в парткоме, в дирекции завода, в завкоме. Райком партии тоже поддерживает. — И снова жгучие искорки улыбающихся черных глаз встретились со взглядом Дмитрия Каретникова.

— Выходит, без меня меня женили?

— Дмитрий Петрович, это называется не сватовством и не заочной женитьбой, а высоким доверием. Командировка ответственная, далеко не туристская и не торжественно-праздничная. Сугубо деловая. Люди подбирались с учетом очень многих качеств.

— Каких? Может быть, перечислите? — Дмитрий Каретников, не докурив сигарету, придавил ее в чугунной пепельнице.

— Высокая квалификация — это раз. Второе — безупречность морального облика. И третье — острое чувство ответственности перед теми задачами, которые предстоит решать представительной группе советских специалистов.

— А если конкретно?

— Обо всем расскажут в министерстве. Вас пригласят туда в научно-технический совет.

— Кто едет с нашего завода?

— Ты один.

— Когда нас пригласят для беседы в этот научно-технический совет?

— Через неделю.

— Через неделю?! — Тревожный взгляд Каретникова взметнулся на Таранова. — Так быстро?

— Можешь успокоиться — всем разрешено выехать с женами и малыми детьми.

— У вас есть дети, Петр Николаевич?

— Целых трое. А впрочем, я понимаю тебя, Дмитрий Петрович, но… — Таранов неожиданно на полуслове осекся и не знал, что сказать в ответ, хотя прекрасно понимал, что больше всего в эту минуту волновало Каретникова. — Но ведь не у тебя одного только дети?

— У вас, Петр Николаевич, трое. Вам проще. А у меня она одна. Сдает экзамены в институт. Отъезд наш сейчас будет очень некстати. Честно говоря, когда шел к вам, не предполагал, что огорошите таким предложением.

— Дмитрий Петрович, надо! Не тебе объяснять, что такое слово «надо»!..

Разговор оборвался неожиданно и сразу.

Каретников встал и, бросив на прощание взгляд на фотографию улыбающегося Юрия Гагарина, сказал сухо и определенно:

— Я должен посоветоваться с женой. У нас в семье так заведено.

Зазвонил телефон. Таранов по привычке потянулся к трубке, но тут же, словно раздумав, на полпути остановил руку. Выйдя из-за стола, он вплотную подошел к Дмитрию Каретникову и строго, подчеркнуто официально сказал: