Петр Проскурин: Исход

— Вам известен командир этого отряда?

— Да, но вы знаете, Ланс, к чему я веду этот разговор?

— Нет, господин полковник.

— Так вот, вам придется войти в отряд в качестве военного советника и наблюдателя. Нет, нет, во время двух-трех особо важных операций, Ланс.

— Простите, господин полковник, я готов служить фюреру любыми средствами, но я почти не знаю русского языка.

— О деталях поговорим позже. Одно скажу, командир отряда хорошо знает и русский и немецкий. Я думаю, это не займет у вас, Ланс, слишком много времени и сил, но сослужит неплохую службу.

Зольдинг засмеялся, беззвучно, одними мускулами, почти не разжимая губ.

— Вы, я вижу, огорчены?

— Я готов служить фюреру, — повторил Ланс, вытягиваясь, — любыми средствами, господин полковник.

Ланс оскорбленно поджал губы и, забывшись, стал ходить по кабинету, круто по-военному поворачиваясь.

— Да, Ланс, мне очень жаль, обстановка диктует нам методы. Пойдите, ознакомьтесь с предписанием Хойзингера сами.

Зольдинг сел, устало ссутулил плечи и закурил. По стеклам второй день бежала вода, шел этот осенний безостановочный русский дождь, выматывающий душу, и впереди опять была зима; Зольдинг думал, что Лансу, конечно, не хочется оставлять город и бегать зайцем с этим отрядом в любое ненастье; но это уже сантименты.

А вот зима — судя по прошлогоднему опыту, опять сулит усиление активности партизан, опять они будут теснить германские гарнизоны маленьких городков и сел; русские всегда пользуются своей способностью быстро и беспрепятственно передвигаться по бездорожью в периоды осенней и весенней распутицы или во время снежных заносов. Время летит, а результаты, если анализировать холодно и без предубеждений, неутешительны.

Вода.

Хлеб.