Дмитрий Холендро - Избранные произведения в двух томах. Том 2 [Повести и рассказы]

Край неба впереди завалило рыхлыми облаками. Жгучей каплей упало в них солнце.

Шустрые дорки, стуча моторами, окружили косяк. Леша кинул сеть, и вскоре на «Ветерок» уже выгружали рыбу.

— Не выглядывал? — с беспокойством спросил Леша у рулевого, косясь на свою каюту.

Ласточкин не выходил ни ночью, ни утром, и это было тревожно и досадно. А что, если так и не глянет он на море, на улов, не увидит всего, что хотел показать ему Леша. Просидит до нового вечера в заточении, а там, на берегу, задаст Леше неслыханную взбучку. И отберет у него бригаду, и эти легкие дорки, и сейнер «Ветерок», на котором столько хожено мимо полынных берегов с птичьими бухтами да безмолвных огоньков-мигалок на мачтах погибших в военные годы судов — «топляков». Отберет?! И пусть. Ладно! Черта с два — ладно! Лучше бы не зарываться ему, а ловить, как все ловят, возить, как все возят… Хоть на собственных дорках!..

Леша толкнул дверь каюты. Ласточкин, одетый, в плаще, лежал на койке, сунув руки под крутой затылок, и смотрел в потолок.

— Доброе утро, — негромко сказал Леша.

Ласточкин рывком повернул к нему голову. Его покрасневшие за ночь глаза сверкнули устало, на голом виске набрякла мертвенно-синяя жила.

— Я с тобой не хочу говорить. Понятно? — рявкнул он. — Садись.

— Пожалуйста, — Леша сел.

— Ты решил мне свой характер показать, — колотился в тесной каюте зычный голос Ласточкина, — но у меня свой есть.

— Конечно, — подтвердил Леша.

— Ты член партии? — спросил Ласточкин, не слушая его.

— Кандидат.

— Будешь и в райкоме отвечать!

— Конечно.

— Что — конечно? — почти взревел Ласточкин.

— Буду отвечать, — Леша встал.

— А сейчас свяжи меня по радио со штабом. Я потребую, чтобы тебя немедленно вернули на берег.

— Рация не работает, — твердо сказал Леша, и вокруг его сжатых губ выдавилась белая каемка.

— Угу, — Ласточкин остервенело сжал кулак.

— Я рыбу взял, — тихо сказал Леша, — пойду, мне некогда.

И отступил за дверь. У камбуза распорядился, чтобы гостю отнесли завтрак. Не видел, как Ласточкин по-стариковски неуклюже поднялся с койки, не слышал, как он раздраженно, вслух удивился: «Уже рыбу взял?!»

Когда Ласточкин вышел наконец из каюты, день показался ему черным и бездонным. Оттого, вероятно, что море, такое бесконечное, открылось впереди. Без земли. Холодные и неживые краски тускло мерцали на тяжелой воде. Чужое какое-то море! Но ведь море не виновато в том, что случилось…

И небо было как мутная вода.

Черные тени лодок таяли далеко… Что за лодки? Откуда?

Какая-то жутковатая даль…

Надернув плащ на плечи, Ласточкин обошел рулевую будку и остановился на нижней палубе, у дыры трюма.

Паренек в синем ватнике веником сметал в глубокий трюм остатки хамсы, бьющей хвостами по мокрым доскам палубы. Сейнер, набирая скорость, тянул за собой клин белой пены, шел неизвестно куда.

«Везут меня, как вещь», — подумал Ласточкин, но скоро сообразил, что они приближаются к доркам, к месту лова. Значит, выгрузив первую рыбу, бригадир уже перебрал сеть и начал второй замет.

Парень в ватнике, кинув веник, замахал рукой, истошно закричал рулевому:

— Айда на ворота, запирай «щель»!

— Цыц! — неожиданно одернул его Ласточкин, и парень даже присел.

— Второй бригадир нашелся! Жди сигнала! Я тебе покажу «айда»!

Но тут и рыбаки недовольно закричали, чтобы сейнер шел в разрыв между лодками, загоняя рыбу в глубь сети.

— Чего там мешкаете?!

Однако момент был уже потерян, и черноусый, как казак, рулевой круто положил сейнер набок, огибая дорки с сетью по большому кругу, чтобы второй раз зайти с нужной стороны.

— Что вы кружитесь? — гаркнул Ласточкин. — Вы работаете или свадьбу справляете? Куда, куда, эх ты, черт тебя тряси! Пусти.

Он плечом вытолкнул рулевого из рубки и сам схватился за натертые ладонями рукоятки штурвала. Дрожь пробежала по рукам. Ласточкин не сразу поборол ее. И пока малым ходом сдавали на дорки, и пока рыбаки — все молодые — подсушивали сеть с уловом и подводили ее под «хватку» — большой сачок на тросе с лебедкой, — Ласточкин не бросал штурвала. Белыми брюшками взблеснула крупная хамса, опрокинутая в трюм из первой «хватки», и тогда он уступил место усачу.

Какой-то рыбак кинул из дорки под ноги Ласточкину мокрую пачку сигарет:

— Попросите кока, пусть положит на камбуз, высушит.

Кто-то велел пареньку в синем ватнике:

— Яша, подай чайничек чаю, чем послаже! Ласточкин смотрел на все, как сквозь мутную пелену.