Дмитрий Холендро - Избранные произведения в двух томах. Том 2 [Повести и рассказы]

«Хватка» за «хваткой» опрокидывалась рыба в трюм, брызги летели на плащ Ласточкина, на брюки, на ботинки, высыхали и оказывались чешуей. Через полчаса, стоя на ветру, он сделался похожим на мельника в муке.

Сеть подтягивали выше и выше, но дна все не было видно, и каждый раз «хватка» вылезала наружу, грузная, обросшая хвостами рыб, как еж иглами. Когда над дырою трюма выросла гора рыбы, Леша попросил Ласточкина отодвинуться, чтобы «сыпать» улов на палубу. Мягкая живая гора стала расползаться. И палубу завалили до краев…

— Ну вот, теперь смотрите сами, — сказал Леша, закуривая. — Остальное будем в море кидать.

— Много там еще? — не своим голосом спросил Ласточкин, как-то странно, с всхлипом, потянув в себя воздух.

— Много, — беспощадно ответил Леша.

— Погодите, — попросил Ласточкин.

— Чего ждать? Сейнеров рядом нет. Вызовешь — они свою рыбу захотят взять. У них — свой план, свои заработки.

— Погодите, — повторил Ласточкин. — Я уйду.

«Я уйду», — как эхо звучали в ушах его собственные слова. Может быть, совсем пора уходить, старый человек, пора прощаться с морем?

Он сел на койку, потом прилег, кололо сердце. Что за ерунда, никогда раньше этого не было!

Нет, было, только ты скрывал это, врал самому себе.

Сначала он слышал толчки своего сердца, словно сердце боялось задохнуться и просилось наружу, потом уже стучала вся грудь, как одно огромное сердце. «Что это со мной?» — подумал Ласточкин.

Каюту еще рывком вскинуло…

— Это шторм снова, — шептал себе Ласточкин. — А ты отвык от моря… Ну же, держись, старина, держись. Войдите же кто-нибудь там, эй, войдите… Где вы все?! Я сейчас закричу!..

Он нашел в себе силы улыбнуться Леше, когда тот возник на пороге с миской в руках.

— Надо вам поесть, — донесся до него гулкий голос. — Нельзя же голодному. И тушенка пропадет.

— Я сам пропал, — отозвался Ласточкин. — Тошнит меня что-то. Укачало.

Леша помолчал, растерянно приглядываясь к громоздкому человеку, лежащему на койке все в том же плаще, в пиджаке, в лишней одежде…

— Зыбь-то совсем тихая… С чего могло укачать?

Теперь, когда кто-то второй появился в каюте, рядом.

Ласточкину не хотелось признаваться в своей беде, он даже тихонько снял руку с сердца и подумал: «Молодой, не догадается, ему и в голову не приходит…»

— Может, соленой хамсы с картошкой? — спросил Леша.

— Нет, — вздохнул Ласточкин. — Значит, тут большие косяки?

— Можно бы еще брать и брать, — ответил Леша. — Но вот… видите… теперь я не рыбак, я транспорт. Весь день буду идти на берег. А можно и ночью брать… Как-то дней за пять до этого шторма стояли мы ночью близ Железного рога. Луна светит. Тишь, ну прямо — ни мур-мур… Катера среди моря — как нарисованные. Говорю вот этому, в синей куртке, Яше Сайченко: «Сиди на вахте. Как мартын закричит: «Кирки, кирки» — сбудишь меня». Лег, скоро слышу, толкает: «Мартын кричит». Выхожу, еще темно, а рыба поднялась. Вижу — светится, скачет, поплескивает…

— Плющит, — подсказал рыбацкое слово Ласточкин.

— Да. Взяли сразу центнеров двести. Еще кинули — с палубой нагрузились. Хорошая рыба… Днем ее моторы пугали, мартын забивал… Тонн двенадцать отдали сейнеру «Палтус», тонн пять — «Спортсмену»…

— Чего ж они сами зевали?

— Рыба в сеть не просится, ее надо брать.

Ласточкин отвел глаза от Леши, спросил:

— Как же ты обо мне подумаешь?

— Я? — переспросил Леша.

— Да…

— То есть я… в общем…

— Да ты руби сплеча! Я вот всегда рублю сплеча.

— Оттого с вами и говорить боятся, — сказал Леша. — Рыбаки к вам заходить не любят…

«Как же не любят! — поразился Ласточкин. — Я ж от них никогда не отгораживался, всю жизнь с ними… Почему я не сержусь на него за эти слова? Сердце остыло…» И сейчас же болью отозвалось из глубины: «Сердце остыло… Сердце остыло…»

— А ты меня не испугался, бригадир, — с усмешкой проронил Ласточкин, — ты вон какую штуку выкинул. А? Так все же нельзя, парень! Научить тебя надо.

— Чему? — спросил Леша.

— Ну, как — чему… Этому… Тому, чего у тебя нет…

— Порядку?

— Порядку? Может, и ему.

— Так ведь это как его понимать, порядок. Я не для себя рыбу ловлю…

— Да, верно… Я не то хотел сказать….

— Дисциплине? — то ли с насмешкой, то ли с возмущением доискивался Леша.

— А что ж, и дисциплине. У меня, например, на десять утра назначено совещание. Инженеры со всех цехов вызваны. А я вот где…

— Можно подойти к рации, отменить совещание на сегодня, — сказал Леша.