Дмитрий Холендро - Избранные произведения в двух томах. Том 2 [Повести и рассказы]

И Ласточкин остановился, оглянулся, словно ударил Лешу быстрым взглядом крохотных глаз.

— А кого ты ждал?

— Рыбака, — через весь зал ответил Леша.

— Хоть и молодой, а чудной ты, парень, — буркнул Ласточкин, сдаваясь, сел на край скамьи и положил рядом изрядно заношенный портфель. — Иди сюда. Что тебе? Давай.

«Что им надо всем? — горько подумал он про себя. — Уж я ли не стараюсь?»

Вот он и кабинет свой сделал без приемной, без секретарши, дверь открывалась прямо в зал, где обычно сходились рыбаки и служащие, рабочие рыбных цехов в разгар путины. И штаб путины размещался в двух комнатах, примыкающих к этому простому залу, чуть похожему на сарай, но зато теплому и вместительному. И министр, бывало, приезжал на путину, останавливался только в кабинете Ласточкина, потому что под рукой было место, где можно было собрать народ с кораблей.

Всегда здесь шумели, в этом зале, курили, мешали работать. Новости с моря, споры о погоде, жалобы, указания сверху — все это тут сталкивалось в пеструю, бессонную, бестолковую и отважную рыбацкую единственно любимую жизнь.

Она всегда была рядом.

«Сам приучил. Теперь от этого никуда не денешься. Первый час ночи… А я сиди и слушай».

— Так что у тебя? — переспросил Ласточкин, когда Леша приблизился.

— Я сегодня в море тридцать тонн рыбы вывалил, — неторопливо, как мог, слово за словом обронил Леша.

— Тридцать? — Ласточкин пробуравил его живыми глазками из-под спутанных седых бровей. — А не врешь?

— На глаз мерил. — Леша снисходительно пожал острым плечом. — Может, и больше.

Ласточкину этот жест не понравился, он положил тяжелую руку на плечо Леши и попросил по-свойски:

— Не дури, парень. Иди-ка ты домой спать.

Только что в этом зале рыбаки бурно требовали, чтобы рыбу брали у них чуть ли не из сетей, на месте лова, в море. Чтобы Ласточкин присылал за рыбой посуду. И после собрания многие старые знакомцы набились в кабинет, долго еще орали и спорили об этих самых приемных базах или плавучих рыбницах, как их назвать, пропади они пропадом. Будто столько ловили рыбаки, что им трюмов собственных сейнеров не хватало. Совсем забарились! Так и ушли ни с чем, а вот этот паренек всех переждал.

— Спать я мог бы давно уйти, Григорий Ефимович!

— Что ты мне все Григорий Ефимович да Григорий Ефимович, будто я тебе родственник! — закричал Ласточкин. — Я тебя первый раз вижу. Ты кто такой?

— Бригадир. С «Ветерка».

— Вот как?! — не поверил Ласточкин и опять пригляделся к Леше. — Я в твои годы на дубах бычков таскал. У весла сидел, парень! А весла!.. Что за весла были! Как у Магеллана. Шесть метров длиной. А ты, значит, бригадир?

Он и горевал и удивлялся, а по толстому, набрякшему нездоровой багровостью лицу его текла этакая недобрая, с издевочкой, улыбка.

Леша почувствовал, как до боли сдавились и, наверно, побелели губы. Именно в такие минуты Дуся ласково говорила ему: «Остынь, Лешка!» Вероятно, гнев его сейчас выглядел предательски мальчишеским и поэтому смешным.

— Где ж ты рыбу поймал? — спросил Ласточкин.

— У Серых скал.

— И в море?

— В море, мятую, бросили погибать. Трюм забили, а в сетях еще рыба, а девать некуда. Ни баржи, ни того самого дуба, хотя бы и с веслами, на котором вы плавали. Я вас как рыбака хочу спросить: дело это?

Он опять вертел в руках папироску, и Ласточкин вынул спички и кинул на портфель.

— Кури. Ну, а если завтра ты не поймаешь? Я не стану за тобой посуду по морю гонять, щенок! Не буду ждать, гулять вокруг тебя, жечь казенные денежки. Хочешь, чтобы государство за тобой с ладошкой бегало?

— А если поймаю? — спросил Леша, бледнея.

— На берег привези. У меня машина — суну тебе в трюм рыбосос, быстро выкачаю, не задержу. Беги снова в море, лови еще. Или тебе к берегу ходить не хочется? Обслужи тебя в море, чтобы ты лежал на боку? Видно, лень вперед тебя родилась, парень.

— На берегу у меня жена, — ответил Леша. — На берег мне всегда радостно лишний разок сойти. Но ведь рыба-то не ждет.

— В путину надо работать двадцать пять часов! — что есть сил крикнул Ласточкин.

— В сутках-то — двадцать четыре, — отрезал Леша.

— А вы вставайте на час раньше!

— И что это такое, — с надменной усмешкой сказал Леша, — как постарше человек, так — кричать. Будто разговаривать разучились!

— Разве я кричал? — спросил Ласточкин. — Ты брось эти штуки. Брось! Не нервничай! Садись на мое место и действуй, вот тогда видно будет. А я поеду рыбу ловить. С охотой.