Андрей Дугинец - Стоход

Фашистские пулеметчики, сидевшие на повозках, были убиты партизанскими снайперами первыми же выстрелами. Станковые пулеметы, высоко задрав стволы, бездействовали. Кавалеристы спешились и, укрывшись под возами, отстреливались. Партизан они не видели и палили во все стороны. Но их пули встречали на своем пути только стволы деревьев. Партизаны, укрывшиеся за деревьями, были неуязвимы. Что-то горело, заволакивая дымом весь отряд карателей. По звону брони Бергер чувствовал, что со всех сторон вьюгой летели партизанские пули, точно стреляли не люди, а столетние ели своими бесчисленными колючками.

Один за другим замолкали немецкие ручные пулеметы и автоматы. Стрелял только пулемет из броневика. Машина бессильно ревела, стараясь выбраться из завалов. Наконец чем-то тяжелым ударили в люк. Водитель выключил газ и, безвольно опустил руки. Пулемет захлебнулся.

— Прекратить огонь! — громко скомандовал лежавший на первой бричке за немецким пулеметом партизан в красноармейской форме. — Ловите по лесу убегающих. Не упустите ни одного! А машина пусть постоит, остынет. Теперь она никуда не денется. — Махнув рукой, он встал во весь свой громадный рост.

Бергер сразу узнал Миссюру, поднес пистолет к виску. Но водитель резким ударом выбил оружие.

Миссюра забрался на машину, как на наблюдательный пункт, и продолжал командовать боем.

Олеся, сидевшая с санитарной сумкой за стволом огромной ели, в самый разгар боя заметила, что в засаде появилось много незнакомых ей партизан. Она не знала, что на окружение карателей пришел отряд «Буревестник» и до сотни вооруженных чем попало мужиков из сожженных деревень.

Как только раздавался подозрительный крик или стон, Олеся, забывая об опасности, бежала на помощь. Где-то далеко впереди, там, где действовали соседи, послышался зов: «Врача! Санитарку!»

Олеся хотела спросить командира, идти ли на помощь в другой отряд. Но повторившийся крик подхватил ее, словно волной, и она, придерживая левой рукой санитарную сумку, побежала, местами утопая в воде чуть не до пояса.

За станковым пулеметом, установленным на огромном свежем пне, сидел пулеметчик в рыжей лохматой шапке. Руки и голова его вздрагивали, когда он давал очередь. Не оглянувшись на подбежавшую девушку, он зло крикнул:

— Подними раненого! Захлебнется в болоте! Скорей!

Голос показался Олесе знакомым, но ей даже глянуть на пулеметчика было некогда. Подбежав, бережно подняла голову раненого, чтобы не захлебнулся, и подложила обросшую мхом валежину.

— Он уже умер, — виновато сказала она пулеметчику.

— Умер! — закричал тот. — Дольше бы ползла! Вас ведь не дозовешься! Медики, черт вас…

В этот момент пулеметчик оглянулся и оторопел.

— Олеся! — вскрикнул он и тут же отвернулся, чтобы дать очередь туда, где зашелестели кусты ольхи: там послышался крик и отчаянная немецкая брань.

— Гриша! Гриша! — Олеся всхлипнула от неожиданно прихлынувшей радости и подбежала к пулемету.

О том, что Гриша остался жив и находится в отряде «Буревестник», Олеся знала давно, однако на встречу надеялась только после войны. И вот нежданно-негаданно…

Стрельба прекратилась. Отдельные выстрелы изредка раздавались в лесу, видно, догоняли тех, кому удалось уйти с первой линии огня.

Олеся и Гриша, обнявшись, сидели возле раскаленного пулемета. От юноши пахло пороховым дымом и густым перегаром ружейного масла. Но Олесе казалось, что кругом пахнет медом и цветами, разомлевшей от солнца медуницей, как тогда там, на полянке, где они впервые поцеловались.

— Гриша, переходи в наш отряд, — прошептала Олеся. — Будем вместе.

— Сегодня же попрошусь, — ответил он тоже шепотом, чтобы не привлекать ничьего внимания.

Мотор бронетранспортера давно заглох, но люк не открывался. Могучего сложения партизан, вынув из повозки шкворень, начал лупить им по люку.

— Ты мозги из них выбьешь! — засмеялся Миссюра. — Лучше спереди в дырочку штыком пошуруй.

Партизан полез вперед. И в это время медленно открылся люк. Первым, выбросив два пистолета, вылез водитель и сразу поднял руки. Сказал:

— Я ист только водитель. Рабочий.

— Иди, рабочий! — толкнул его здоровяк.

— А там кто остался? — спросил Миссюра, заглядывая в кабину.

Второй молча начал выбираться из узкой горловины люка.

Миссюра внимательно рассматривал еще не встречавшийся ему пистолет новой марки и, когда глянул на вылезшего из машины офицера, в удивлении отступил назад.