Римма Коваленко - Конвейер

Гость из института направился к старому конвейеру, и Валерий Петрович решил не откладывать совещания. Татьяне Сергеевне не обязательно на нем присутствовать, вот и займет гостя. Он поспешил туда, где стояла Соловьева.

— Познакомьтесь. Наш высокий гость, доктор технических наук Поликарпов.

— Игорь Андреевич, — добавил гость, подавая руку Татьяне Сергеевне.

Высокий гость первым же вопросом вогнал мастера в смущение:

— Татьяна Сергеевна, рабочий день заканчивается, что, если нам поужинать и заодно поговорить в ресторане? Я не пью, так что разговор будет деловым, обслужат нас быстро — администратор мой приятель.

Все это он сказал, глядя на нее глазами, потускневшими не от трудов сегодняшнего дня, а от прожитых долгих лет, сказал тоном человека, которому в этой жизни уже все можно. Татьяна Сергеевна смутилась, покраснела, почувствовала вдруг на ногах своих разношенные полуботинки, а под халатом байковую стираную-перестираную кофточку и уж только потом подумала о Лаврике, как это она будет сидеть в ресторане, хотя бы даже и с ученым, за деловым разговором, а Лаврик на табуреточке, на кухне, дома.

— Это невозможно, — сказала она, сердясь на себя, что покраснела, как девчонка, и от этого краснея еще больше.

— Жаль, — вздохнул Игорь Андреевич, — я не обедал сегодня.

— Но почему обязательно в ресторане? У нас есть буфет. Закажем чай, бутерброды и… поговорим.

Говорила и страдала, что не может ему соответствовать, пойти в ресторан. Даже если бы под халатом была дареная «тальма со стеклярусом», все равно бы не могла. Из-за Лаврика. Такой он приехал с курорта прежний, так радовался, когда, придя с работы, видел, что она уже дома.

— Татьяна Сергеевна, а что вы можете сказать о Соне Климовой? — спросил гость.

Час от часу не легче. При чем здесь Соня Климова? Татьяна Сергеевна посмотрела туда, где сидела Соня, и не увидела ее. Она была на своем рабочем месте, но как-то так сдвинулась, что только руки ее были видны и часть белого накрахмаленного беретика с русой прядкой под ним.

— Соня Климова — одна из лучших работниц на конвейере. Студентка-заочница, уже на четвертом курсе института. Серьезный человек.

— Мне это очень приятно слышать, — сказал старик, — особенно от вас, Татьяна Сергеевна. Как вы думаете, у нее есть данные для научной работы?

Этого Татьяна Сергеевна не знала.

— Я интересуюсь Климовой в силу не совсем обычных обстоятельств. — Поликарпов опять внимательно посмотрел на мастера добрым, как из тумана пробивающимся взглядом. — Бабушка ее сына по линии отца — моя сестра. Вам это что-нибудь говорит?

— Говорит, — сказала Татьяна Сергеевна, — я знаю, что она приезжала и что Соня вела себя с ней очень плохо.

Их разговор прервала Наталья, не вышла, а вырвалась, сверкая гневом, из дверей кабинета Никитина. Не замечая гостя, подбежала к Татьяне Сергеевне.

— Подставила меня, а сама в кусты?! Не выйдет, Татьяна!

— Что, простите, не выйдет? — чтобы обнаружить себя, не быть свидетелем их ссоры, спросил Игорь Андреевич.

Наталья свела брови, взглянула на гостя и осеклась.

— Татьяна Сергеевна, — сказала она, сдерживая гнев, отчего щеки ее дрожали, — вам надо быть на совещании. Решается вопрос о вашей работе на новом конвейере.

— Ты что-то перепутала, — Татьяна Сергеевна была рада, что рядом Игорь Андреевич, он был сейчас ее опорой и защитой, — решается вопрос о твоей работе, Наталья, на новом конвейере. Лично я «за», что ты опять будешь мастером. Так и доложи там, на совещании. — Она говорила спокойно совсем не потому, чтобы еще больше досадить потерявшей голову Наталье. Слова Игоря Андреевича о Соне ввергли ее в это спокойное, задумчивое состояние. О Соне она думала, и возмущение Натальи не коснулось ее. Как все не просто в жизни, думала она; отказался человек от своего ребенка, нет уже этого человека на свете, а сын растет, собирает вокруг себя людей, делает их родными.

Наступил конец рабочей смены. Наталья, поубавив в себе гнева и возмущения, повернулась и направилась к кабинету начальника цеха. Зоя в это время, как всегда, когда Татьяны Сергеевны не было на месте, выключила конвейер. Не спеша поднялась со своего стула Марина, развела руки, потянулась. И тут же зевнула Невеста, и Солома, вытянув рот восьмеркой, зевнул. Такие дружные ребята: один зевнул — и пошло-поехало от одного к другому, как по конвейеру. А если бы кто-то успел первым рассмеяться, сейчас бы дребезжало все от их беспричинного молодого смеха.