Римма Коваленко - Конвейер

Сонечка, опозорившая школу на выпускных экзаменах, в те давние дни жила между небом и землей. На земле цвела сирень, бегали по рельсам трамваи, в небе летали самолеты и птицы. А Соня с чужими деньгами в кармане пальто шла к чужой двери, чтобы избавиться от своей непонятной, невесомой жизни. Не было никакой связи между тем, что с ней случилось, и той жизнью, которой она жила до этого. Просто случилось с ней то, чего случиться не могло. Беда ударила по ней случайно, перепутав ее с какой-то другой, глупой, не знающей, что такое позор, девушкой.

С Юрой Авдеевым она познакомилась на школьном новогоднем вечере. Всего месяц прошел, как он вернулся из армии, и радость его от встречи со своей школой, с девчонками, которые так изменились, была видна каждому. Учителя здоровались с ним за руку: «Наш Юра, наш Юра… Девочки, вы помните, в десятом классе два года назад был вот этот Юра Авдеев». Соня что-то припоминала: был, кажется, такой, видела на переменах. Но когда он на первый вальс пригласил ее и они, как лучшая пара, сделали почетный круг возле елки, после чего уже все хлынули танцевать, Соне показалось, что она знает Юру давно, и даже ждала его, и вот дождалась.

Что бы потом ни было, а все-таки те зимние вечера остались навсегда милыми. Скрипел под ногами снег, мерзли щеки и руки. Юра однажды сказал:

— Мама у меня нормальная. Пойдем к нам, погреемся.

Мама была как мама. Поздний приход Юры с белобрысой пигалицей ее не обрадовал. Она дала им чаю. И сама вместе с сыном пошла провожать Соню домой. Соня еще не раз бывала у них, но с Юриной мамой не встречалась, Галина Андреевна была в эти часы на работе.

— Ты окончишь школу, — говорил Юра, когда они ходили по улицам, — и мы поедем с тобой не в Москву, а в какой-нибудь областной центр, чтобы наверняка поступить в институт. Станем самостоятельными, поженимся, здесь нам не дадут.

— А в какой институт?

— В политехнический, — отвечал Юра.

Соня месяц назад мечтала о педагогическом, но это было до Юры. Теперь все изменилось.

О том, что будет ребенок, Соня узнала в апреле. Не мать, не подруги, а чужая женщина на автобусной остановке вдруг спросила:

— Уже месяца три?

Соня пожала плечами: что — месяца три? До экзаменов?

— Пальто коротенькое, без платка, без шапки, — женщина словно бы отчитывала ее. — Беречь себя надо. По молодости мы все к этому легко относимся, а родится ребенок, и концов не найдем, с чего он слабенький, болеет. — Увидев, что Соня глядит на нее с ужасом, женщина ее успокоила: — Ничего, ничего, все будет хорошо. К врачу только не забывай ходить, не пренебрегай.

Врач сказала:

— Девять недель. А как отец?

— Он ничего не знает, — еле слышно ответила Соня. — Никто ничего не знает. Что мне теперь делать?

— Надо выходить замуж, девочка, — ответила врач.

— Но мне нет восемнадцати лет.

— Ребенка ждешь, войдут в положение, распишут. Я справку дам, только не затягивай, не откладывай.

Соня сообщила Юре эту новость по телефону. Так было легче, да и видеть его она не хотела. Почему так? Почему она одна должна за все расплачиваться? Такова женская участь? Но она не женщина, она школьница, десятиклассница.

— Юра, — Соня стояла в будке телефона-автомата и сама себе казалась чужой, оторванной от себя прежней, — у нас будет ребенок. Врач сказала, что нам надо с тобой пойти в загс и расписаться.

Врач сказала. Всю жизнь ей кто-то что-то говорил. Говорили, что надо быть честной, трудолюбивой, смелой и дружественной с людьми. Только на контрольных, увидев на ее лице растерянность, учительница иногда подходила и говорила иное: «Думай, Соня, сама думай».

— Ну, если надо, то пойдем. — Юра тоже до конца не понимал случившегося, поэтому не нашлось у него для Сони других слов.

Он прибежал к ней таким же, каким был, а Соня встретила его уже другая.

— Юра, а как же в школе? Как в школе будет, когда станет заметно?

— Скажешь, что проглотила арбуз, — Юра смеялся и целовал ее на ходу в щеку.

Они договорились, что утром встретятся и пойдут в загс. Соня пришла в условленное место, а он не пришел. Тогда она позвонила ему.

— Соня, я тебя жду, — ответила его мать. — Юры не будет. Мы должны поговорить наедине обо всем, что произошло.

Голос этой женщины переполнил Соню тревогой. Еще вчера мир, покойный и приветливый, принадлежал Соне; встретились двое, полюбили друг друга, поедут в другой город, будут там учиться, поженятся, станут инженерами. А сегодня этого уже нет: чужой голос распоряжается ею, дает советы, ищет выход, объясняет, что любовь — это одно, а жизнь — совсем другое.