Тамаз Годердзишвили - Гномики в табачном дыму

Горю, задыхаюсь. Голова раскалывается.

Я почти весь в воде — она поднимается все выше. Беру молоток, приподнимаюсь, но все начинает вертеться, кружиться… Откуда-то появляется ребенок с молоточком и долотом, прикладывает долото к вискам и молотит. И еще улыбается! Чему, что его веселит, хотел бы знать?!

Отстань, малыш, слабый знак моей боли… Беги, играй в другом месте. Собираюсь с силами, хватаюсь за глыбу, наваливаюсь. Долго вожусь с ней и опрокидываю наконец в канаву — в меня летят холодные живительные брызги. Намочив платок, прикладываю ко лбу. Отбрасываю осколок руды, вонзавшийся в спину, разравниваю ложе и валюсь на него. Голова — не моя. Все. Иссяк. Кричу, зову на помощь, да кто меня слышит. Пытаюсь встать, бежать, но рушится все, за что цепляюсь. А если даже удастся встать, не убежать. И так отяжелела голова, оглушительный шум разрывает перепонки… И снова наваливается спасительный туман, я погружаюсь в него, все взмывает вверх, и я уношусь в беспредельность.

Ухватив за ноги, меня выволокли через узкую щель, кто-то приложил ухо к груди, воскликнул:

— Жив!

— Жив?!

— Ладно, Перула, не плачь!

— Жив, говорят тебе, подойди посмотри.

Кто возле меня, не различаю. Перулу узнаю по голосу.

— Открыл глаза! — Перула подпрыгивает и целует на радостях. Перула счастлив.

Из штольни ребята выносят меня на руках. От резкого дневного света я снова теряю сознание.

Разлепляю веки. Комната полна людей, пришли проведать. Все знакомы, кроме одной. Делаю над собой усилие и вглядываюсь в нее — новенькая? Глаза сами закрываются, но губы шепчут: «Поесть бы…» Вокруг что-то обсуждают и приходят к единому мнению — кормить меня надо понемногу. И расходятся.

Кто-то ухаживает за мной.

Утром попытался встать и не смог. Перед глазами замельтешили черные точки, как копоть от керосинки.

— Вам надо лежать, — говорит незнакомая девушка, появляясь вдруг в комнате.

Хочу спросить, почему, и нет сил.

— Потому что вы больны, очень ослабли.

Хочу спросить, кто она, чего ради тут, но она упреждает:

— Я на практике здесь. Попросили присмотреть за вами, остальные заняты: главный инженер приехал из Управления. — Она кладет мне под голову вторую подушку и наливает куриный бульон.

— Перула принес для вас курицу из деревни, сказал: свари-ка ему, крепкий будет навар. Долго стоял тут и все смотрел на вас на спящего.

«Удивительный человек этот Перула!» — говорю я себе, восхищаясь им.

— Хороший, видно, человек, — замечает девушка и поит бульоном. Вижу ее как в тумане. Как ни стараюсь, не различаю черт лица. Кажется, я в самом деле плох. Глаза упрямо закрываются, тянет уснуть.

Солнце, взойдя, сразу заглядывает в мое окно. Я кашляю и не узнаю своего голоса, давно не слышал его.

— Доброе утро! — говорю я громко, хотя знаю, что в комнате никого нет. Девушка на цыпочках входит ко мне, приближается к кровати.

— Пуф! — пугаю я ее.

— Ой!

— Извините. — Мне неловко.

— Как себя чувствуете?

— Хорошо, спасибо.

Девушка приносит завтрак.

— А почему вы не едите?

— Я уже.

Беру ее за руку.

— Держите яйцо, а то сломается.

Я не отпускаю ее.

— Возьмите, всмятку оно, — девушка высвобождает руку.

— Садитесь, пожалуйста.

Садится.

— Как вас звать?

— Нана.

Я ем. Нана молча наблюдает.

— Спасибо, Нана, — говорю ей, поев. — Дайте, пожалуйста, зеркало.

— Борода у вас отросла.

— Тем лучше для вас.

— Почему?

— Бритый я неотразим. Не устоите.

Смеется, заливается тихо и приносит мне зеркало. Вместо зеркала хватаю ее за запястье. Она быстро вырывает руку и не спеша выходит из комнаты.

Скоро все узнают, что я поправился, и навещают, приносят гостинцы. Нана приветливо встречает всех, принимает, заменяя несуществующую хозяйку дома.

Я делюсь с начальником геологической партии и главным инженером Управления соображениями о возможном увеличении предполагаемых запасов руды на основе старых выработок. Оба одобрительно улыбаются и пьют за мою идею прописанное мне врачом красное вино.

В комнату боком, нерешительно заходит Перула.

— Как ты, жив, паря?

— Спасибо, Перула, спас меня.

— Правда? Брось…

— Чего брось. Так это.

— Напугал же ты нас! Не ожидал от тебя.

— Мне надо было зайти туда, понимаешь…

— Зря не пошел с тобой.

— Не мог значит, дело не позволило.

— Дела не переводятся, — Перула закурил самокрутку, глянул на Нану. — Кто такая?

— На практику приехала.