Даниил Краминов - Сумерки в полдень

Фокс, которому Бауэр напомнил о своих встречах с ним в Германии, представил его Вирджинии и Даули. Беглый швейцарец, едва познакомившись, объявил, что был бы рад пригласить своих старых и новых знакомых пообедать или поужинать с ним в любое удобное для них время. Сдержанно поблагодарив за приглашение, Антон подумал: не оплачивает ли эти обеды и ужины Гиммлер, как оплачивает усердия Линдберга Геринг? Однако своими мыслями ни с кем не поделился, предпочтя проститься и уйти: он и так отсутствовал в полпредстве больше, чем было можно.

В своей комнате он застал Горемыкина и рассказал ему о том, где был и что слышал. Горемыкин посоветовал зайти к Андрею Петровичу.

— Этот американец, — сказал советник, выслушав Антона, — не просто Хлестаков, а опасный гитлеровский холуй. Мне уже говорили, что он доказывает всем и каждому, будто борьба с фашистской Германией невозможна, потому что ее сила неодолима. Заведомо сеет страх, пугает слабонервных, помогает капитулянтам и гитлеровским агентам!

Андрей Петрович попросил Антона немедленно и подробно записать все, что слышал в отеле «Маджестик», и передать записи ему.

Вечером, накануне возвращения Курнацкого, Ватуева и Грача в Женеву, советник устроил прием. Помимо лорда Де ла Варра и Батлера, с которыми Курнацкий встречался в Женеве и Лондоне, были приглашены министры. Они, конечно, не явились. Пришло человек сорок депутатов парламента — лейбористы и либералы; консерваторы и носа не показали. Были редакторы газет, профсоюзные деятели, писатели, артисты.

Когда Антон, переодевшись в черный костюм, явился в полпредство, многие гости уже собрались, и из открытых дверей ярко освещенного зала доносились сдержанные голоса. Антон устремился к открытой двери, но был остановлен в холле Грачом.

— Побудьте пока в вестибюле, — сказал Грач. — Многих приглашенных еще нет, и кому-то надо принимать их.

— Но почему эта доля выпала мне? — скорее недоумевая, чем оспаривая, проговорил Антон. — Я ведь почти никого не знаю.

— Именно поэтому, — без тени улыбки пояснил Грач. — Те, у кого есть знакомые, занимают их в зале.

Антон хотел было возразить, что у него тоже есть знакомые, но промолчал. Круто повернувшись, он вышел в вестибюль. Краюхин впускал приглашенных. Антон жал им руки, принимал и ставил в угол мокрые зонтики, помогал раздеваться и вел через холл к двери.

Пришел Мэйсон. Он улыбнулся привратнику, потом подарил такую же вежливую и сдержанную улыбку Антону, поблагодарил за то, что тот принял у него шляпу и пальто, и лишь после этого соизволил узнать его.

— Мы, кажется, уже где-то встречались? — произнес он полувопросительно.

— Здесь же, мистер Мэйсон, — напомнил Антон.

— О да! — воскликнул Мэйсон, улыбнувшись еще раз с прежней сдержанностью. Он заставил себя ждать, занявшись перед зеркалом своими красивыми усами: вытер с них шелковым платком капельки дождя, затем расчесал особой щеточкой, которую носил с собой в замшевом футляре. Лишь после этого он повернулся к Антону, показывая всем видом готовность следовать за ним.

Макхэй, пришедший вскоре, не позволил ни привратнику, ни Антону взять у него пальто и шляпу; пригладил обеими руками короткие седые волосы, поправил пиджак, поддернув его вверх за лацканы: пиджак казался великоватым для его худого, словно после долгой болезни, тела.

— Сюда, пожалуйста, — пригласил гостя Антон, намереваясь провести его в зал приемов.

— Не беспокойтесь, товарищ, — сказал Макхэй, отклоняя руку Антона. — Здесь я хорошо знаю дорогу.

Краюхин посмотрел в спину Макхэя и, вспомнив что-то, засмеялся.

— Однажды из-за него тут произошел почти что дипломатический скандал.

— Из-за Макхэя? Скандал?

— Да, вроде скандала, — уточнил привратник. — На одном приеме он подошел к полпреду, подал руку и сказал: «Добрый вечер, товарищ посол!» А рядом оказался какой-то чиновник из их министерства иностранных дел, и тот строго заметил Макхэю: «Посла подобает называть «ваше превосходительство». Макхэй посмотрел на него снизу вверх (чиновник был худ и длинен, как оглобля) и ответил: «Это он для вас «ваше превосходительство», а для меня «товарищ», — и отошел, заставив чиновника побагроветь.

Вслед за Макхэем явился Хэндли. Как и в прошлый раз, он был без зонтика и шляпы, и капли дождя сверкали не только на ворсе его длинного пальто, но и в густых, зачесанных назад волосах.

— Не очень опоздал? — спросил он Антона, взглянув на дверь, откуда доносился оживленный разговор.