Даниил Краминов - Сумерки в полдень

— Насколько сильнее?

Линдберг исподлобья взглянул на Уоррингтона.

— Раз в десять…

— Во сколько?

— В десять раз.

Ропот удивления и недовольства прокатился по залу.

— Можно узнать, полковник, — прокричал Барнетт, перекрывая шум, — как вы подсчитали, что люфтваффе сильнее русской, французской, английской и чехословацкой авиации, вместе взятых, в десять, а не в семь или в двенадцать раз? Ведь сведения о числе военных самолетов все страны держат в секрете. Как же подсчитали вы?

Растерянность снова выразилась на лице Линдберга.

— Мне были показаны секретные досье, где собраны все сведения об авиации этих стран.

— Где вам были показаны эти досье? — не отступал Барнетт.

— В Берлине, — с усилием выдавил Линдберг.

— Кем?

Линдберг молчал.

— Кем показаны секретные досье, полковник?

— Я не хочу называть имена…

— Не хотите называть имена — не надо, — с сарказмом бросил Барнетт. — И так ясно, кто и зачем показывал вам фальшивые досье.

— Нет, нет, досье были не фальшивые, — быстро проговорил Линдберг. — Я уверяю вас: там были подлинные донесения разведки.

— И эти донесения разведки доказывают, что люфтваффе ровно в десять раз сильнее авиации Советского Союза, Чехословакии, Франции и Англии, вместе взятых? — иронически суммировал Барнетт.

— Да, да, — поспешно подтвердил Линдберг.

Посол сказал что-то устроителю встречи, и его холеное лицо снова возвысилось над розами.

— Может быть, мы перестанем пытать своими вопросами нашего выдающегося гостя? — спросил устроитель, улыбаясь. — Он устал и заработал заслуженный отдых. Благодарю вас, леди и джентльмены, за ваше внимание, за ваше терпение, за ваши вопросы и реплики. Еще раз напоминаю, что вы можете использовать полученные здесь сведения, но без упоминания имен. Пожалуйста, без имен. До свидания, леди и джентльмены, до свидания…

Бест, спешивший на работу, простился с Антоном и ушел. Вирджиния предложила Антону подождать Фокса, и, когда тот подошел к ним, вместе двинулись к выходу. В проходе кто-то положил руку на плечо Антона. Повернувшись, он увидел рядом с собой Бауэра, швейцарца, которого, по убеждению Тихона Зубова, гестапо подсадило с итальянцем Риколи в их купе во время поездки из Берлина в Нюрнберг и обратно. И хотя все шесть дней, проведенные ими вместе, Бауэр был неизменно вежлив, общителен, предупредителен, Антон возненавидел его. Правда, следуя совету Тихона, он разговаривал со швейцарцем, отвечая на его шутки шутками, на улыбки улыбками, и старался ничем не обнаружить, что знает: Бауэр — шпик и враг. Покинув Германию, Антон считал, что навеки расстался со швейцарцем, и появление Бауэра поразило Антона.

— Как вы оказались в Лондоне? — воскликнул он.

Швейцарец протянул Антону руку, улыбнулся, но его улыбка сменилась вскоре серьезной и печальной миной.

— Мне пришлось бежать из Германии.

— Вам пришлось бежать? Почему?

— Потому же, почему бежали из Германии все английские, французские, бельгийские, голландские и прочие корреспонденты.

Удивление Антона возрастало.

— Из Берлина бежали все корреспонденты?

— Ну, почти все, — ответил Бауэр. — После того, как стало известно, что Гитлер предъявил ультиматум, дав чехам и их союзникам два дня сроку, корреспонденты, чтобы не быть интернированными на все время войны, бежали за пределы Германии. Остался Чэдуик и другие американцы, а также ваш друг Зубов. Я не решился рисковать.

— Но Швейцария не союзница Чехословакии, она нейтральная страна.

— О, мистер Карзанов, — горестно произнес Бауэр, — кто знает, какие страны будут в предстоящей войне нейтральными, а какие нет? Тем более что гестапо давно точило на меня зубы.

— Гестапо? На вас?

— Да, мистер Карзанов, на меня, — с трагической отрешенностью подтвердил Бауэр.

— Но почему?

— Нацистам не понравился состав моей крови. Она не арийская.

— Почему же нацисты не трогали вас до сих пор? — спросил Антон. — Они же, наверно, знали состав вашей крови и раньше.

— О, раньше, мистер Карзанов, была другая обстановка, — с готовностью ответил Бауэр. — Общественность Европы была бы возмущена, если бы нацисты бросили иностранного журналиста в концлагерь. Теперь им на это наплевать.

— А почему вы бежали в Англию, а не в Швейцарию?

— И это легко объяснимо, мистер Карзанов, — ответил Бауэр с той же готовностью. — Англия не только защитница, но и крепость демократии, и только здесь, на этой земле, отделенной от континента неприступной полосой пролива, можно чувствовать себя в полной безопасности.