Александр Бирюков - Свобода в широких пределах, или Современная амазонка

Нина, благо именно она вино разливала, налила и в Аликову рюмку «Матры»: «Это для тех, кого нет сейчас с нами!» Такова легенда — надо ведь как-то объяснить этим психологам-исследовательницам причину появления четвертой рюмки. Сами-то они, конечно, в упор ничего не видят, а еще полагают, что в чужой душе разобраться могут. Ну да уж ладно, пускай поковыряются — это не лишено интереса, хотя и щекотно немножко, словно прутиком по голым пяткам водят (одно из развлечений в теплой бухте).

И вот ведь что еще интересно: когда-то Нина всерьез думала, что алкоголь сам Алик и подбрасывает, то есть думала, что сначала Алик появляется, а потом (или с ним) — уже алкоголь, то есть выдавала следствие за причину (самая распространенная логическая ошибка, кстати), а оказывается, что все наоборот: сначала все-таки алкоголь, а потом уже и Алик, не проявляющий пристрастий к каким-то определенным напиткам, ему без разницы, кажется, водка это или коньяк, или вот сегодняшняя намыленная «Матра» — все равно придет. Ну и спасибо ему за такую покладистость. С ним все-таки веселее, чем с этими исследовательницами, пить. Но ужас все-таки что за напиток!

— Я давно хотела вас спросить, — говорит Софьюшка, макнув язык в свою кислятину и тем ограничившись, — вы тут говорили о генах и наследственности — а кто был Ниночкин папа?

Вот подруга вывезла! Прямо в яблочко бьет! Ну-ка посмотрим, как Алла Константиновна этот выпад парирует? Будет после сегодняшней откровенности дальше запираться или нет? Сама ведь на этот разговор навела — ах, дурное влияние, наследственность не переспоришь… Вот давайте и посмотрим, что там в нас заложено и кем?

— Кто он был? — переспрашивает Алла Константиновна, словно не поняла вопроса. Но не в этом дело — время, конечно, тянет, ответ подыскивает. Но почему? Неужели не помнит ничего? — Да в общем, обыкновенный мужчина. Неглупый. Вспыльчивый. Отходчивый. Но, я бы сказала, поверхностный. Довольно типичная картина, не правда ли?

Ну конечно, типичная. Однако вы поглядите на эту Драконшу. Вы послушайте, что она говорит о своем бывшем муже и отце своей дочери. Он, видите ли, типичное ничтожество, чепуха и прочее. А она, позвольте спросить, кто? Интересно, что Алик думает об этом зазнайстве?

А он, кажется, ничего не думает — опять поднимает рюмку, демонстрирует, что она пустая, спешит намыливаться. Однако надо это дело несколько притормозить, сегодня не тот случай, чтобы купаться, — разговор серьезный идет.

— Нина, может быть, хватит? — спросила Алла Константиновна. — У тебя завтра трудный день. Ну как ты полетишь?

А никак. На самолете. Это что же такое! В собственном доме — родном, точнее, есть уже и собственный, но пока в этом сидим, в гостях у самих себя, но все равно в родном доме — дочери лишнюю рюмку выпить не дают! Оговаривают! И кто? И кого? Самостоятельного человека! Квалифицированного специалиста! Руководителя делегации! Взрослую, наконец, женщину! Как маленькую одергивают.

«Я все, Алик, правильно говорю? Отвечай тише, я услышу. Ах да, еще и это!»

— A у меня тост, — сказала Нина, поднимаясь, — от которого вы не откажетесь. За женщин! За тебя, дорогая мамочка! Ты у нас, конечно, человек незаурядный. Это я совершенно серьезно говорю. И ничего удивительного нет в том, что в конце концов твои гены возобладали. Ты сильнее, и всем, что я имею, я обязана тебе. А еще, конечно, за тебя, нежная и любимая Софьюшка, учительница третья моя. Первая была злюка, вторая — неопытная фантазерка, а вот ты — в самый раз, потому что ты тоже фантазерка, но все понимаешь. И ты тоже незаурядная, потому что иначе давно бы уже была глупой толстой бабой в песцах и соболях. Но ничего этого у тебя нет…

— И ковров, между прочим, тоже, — подсказала Софьюшка, польщенная тем, что ее достоинства правильно поняты.

— Ковров, чукотских костей и прочих драгоценностей.

— Кроме книг, — опять вылезла эта хвастуха, хотя раньше, кажется, только язык в рюмке полоскала.

— Ты мне дашь говорить? Все это, конечно, означает, что ты у нас тоже незаурядная. И за это мы сейчас тоже выпьем. Что еще? Да тише ты, я и так знаю, — в этом месте Алла Константиновна и Софьюшка переглянулись, но Нина не дала им, исследовательницам, перехватить инициативу. — Ну и за меня, конечно. Многие думают, что сельское хозяйство — это навоз, мясо морзверя и пьяные сенокосчики, а это — совсем другое, это расчет, стратегия и натиск. И здесь мы, женщины, бесконечно сильнее. Нет никаких моих личных заслуг в том, что у меня все так хорошо получается. Это, если хотите, победа женского естества, торжество гармонии, которую вносит в мир женщина, над хаосом непогоды и мужской безалаберности. Мы сильнее и универсальнее — вот в чем дело. А если у тебя еще и мамочкины гены, то в конечном, а точнее — среднем, потому что до конца еще далеко, еще не вечер, счете и получается отдельный кабинет, отдельная квартира и…