Александр Бирюков - Свобода в широких пределах, или Современная амазонка

— Тамбовский волк тебе товарищ, — вдруг говорит Софьюшка, воззрившись на Нину (чего это она?), и прибавляет: — и друг, когда ты со стены срываешь подаренный пенджабский лук!

Ах, вот оно что? Стихи. Вознесенский. Но что это Софьюшка вдруг вспомнила? Они уже лет пять как вышли.

Господи, до чего хорошо! И дальше там — просто гениально:

Но ведь это — про амазонок! Именно про них. Знает Нина это стихотворение: «Вы думали — век электроники? Стрела в стене!.. Шахуй, отрава белокурая!.. «Агрессорка, — добавлю, — скифка…» Ты скажешь: «Фиг-то»…» Но Софьюшка-то откуда это знает? Не стихи, конечно, — они известные. Может, только Виктор их не читал. Но, может, и он теперь познакомился — если хочешь с веком в ногу шагать, быть на уровне, знать (любить не обязательно, это даже особый шик — заявить: «А я, знаете ли, Вознесенского не люблю — слишком выпендривается!»), знать обязательно надо. Но откуда Софьюшка про амазонок знает? Ведь ничего ей Нина о них не говорила, а Софьюшка сейчас эти стихи читает… Все равно хорошо, что вспомнила. Стрела в стене — это, конечно, образ.

— Ну а вам чтобы здесь счастливо оставаться! — произнесла Нина второй тост. — Обеспечивать надежность тыла, без которого не может быть никаких побед и достижений!

Еще глоток этого мыльного безумия. Честное слово, Нина о венграх думала лучше. Ну что это, право, они такое делают? Или это — только на экспорт? А сами предпочитают пить токай «самородный» и прочие благоуханные напитки?

— Ну вот ты и совсем взрослая, дочь! — сказала Алла Константиновна, глядя на нее сквозь «Монастырскую избу». — Совсем, — она еще раз подкинула это слово, словно взвешивала его на ладони, — совсем, — еще раз и двинулась дальше: — И теперь уже можно сказать, что такого счастливого продолжения я и не ожидала. Слишком много в юности твоей, а может, и в детстве, было признаков того, что ты не сумеешь жить с людьми, не сумеешь преодолевать свое «я», наступать на него, когда надо. Слишком много было своеволия, которому и я потакала, а спохватившись, уже не знала, что с ним делать.

Эта змея Софьюшка кивает, подтверждая правильность сказанного. И она, значит, так думает. Ну-ну, давайте, посмотрим, до чего мы сегодня дойдем. А с другой стороны, разве не было своеволия? Да было конечно. Как без него? Но разве это плохо? Интересно, ехала бы она сейчас в ту же Венгрию, если бы не ее доморощенное своеволие? Нет, конечно, — корпела бы в какой-нибудь школе или той же библиотеке, если б окончила филологический. Сама ведь она в нужный момент свою судьбу перестроила. Но послушаем.

— А что делать? Наследственность не переспоришь, думала я, — это Алла Константиновна свои размышления продолжает. — Но странно, выросла ведь ты со мной, а он — в каждом твоем поступке, в каждом движении присутствовал. Тут и фаталисткой стать не мудрено.

«Ну да, — параллельно думала Нина, — а я в то время приставала к ней с папочкиными координатами. Соль на рану посыпала. Теперь понятно, какую ярость у мамочки мои просьбы вызывали. Но ведь молодец, сдержалась, ни разу воли чувствам не дала, даже голос не повысила: не знаю — и все».

— А потом был момент, который я просмотрела, — продолжала между тем мамочка. — Когда наступило осознание поступков. Теперь я понимаю, как это произошло. И то, что я сама тебя к этому подтолкнула. Помнишь?

— Наверное, — Нина точно не могла сказать, что Алла Константиновна имеет в виду, только догадывалась, — это с вещами?

— Да, когда ты оказалась на самом верху своеволия. И тут нужно было или уж катиться в пропасть, или все искупать и надеть на себя узду. У тебя хватило ума принять второе решение.

Конечно, мамочка все это несколько примитивно представляет, слишком прямолинейно. В такой конструкции многие детали не учитываются, многие линии не просматриваются вовсе, но в главном — правильно. Перелом был именно там. Вернее, один из переломов. Точнее, поворотов. А то придется представить, что вся она изломанная-переломанная, нигде места живого нет, инвалид борьбы за развитие личности, да и только.

— Поэтому мой тост, — сказала Алла Константиновна, — за второе решение, за вдруг обнаружившийся ум!

За это отчего не выпить? Тем более что и Алик Пронькин с рюмкой тянется — он-то откуда взялся? Странная получается закономерность: как только появляется бутылка, так сразу и этот веселый выпивоха откуда-то является, как только — так сразу… Хоть свадьбу в «Метрополе» вспомнить. Никто ведь его не приглашал (эта подлая Тамара Васильевна вся перекосилась, когда Нина ей о своих гостях сказала), а он — нате вам — явился, да еще на хулиганский поступок ее подбил. Ну да ничего, славно тогда искупались, есть что вспомнить. А сейчас что будет?