Анатолий Емельянов - Год - тринадцать месяцев (сборник)

Дом был кирпичный, высокий, в два этажа. Но нижний этаж был как бы фундаментом — без окон, но с широкой дверью, и Алексей Петрович понял, что тут у Димы запланировано помещение для гаража. Но верхний этаж был выложен красным и желтым кирпичом, и тут было четыре широких окна, и окна украшали резные наличники. Такая же резьба шла и по фронтону, и слуховое окно в конике тоже было все в затейливой резьбе, — чувствовалась рука Афанасия Ивановича.

Пока Алексей Петрович осматривал фасад, Дима стоял рядом и с ревнивым, затаенным чувством следил искоса за Алексеем Петровичем. Он ждал восхищения, удивления, похвалы. Но Алексей Петрович пока молчал.

— Гараж, — сказал Дима глухим от волнения голосом. — Но машины пока нет.

Алексей Петрович кивнул: понятно, мол.

Воротные столбы были тоже выложены из кирпича.

Дима широко распахнул ворота, как будто во двор должно было войти несколько человек. Двор оказался на удивление зеленым — как будто за газоном ухаживали не один год, и никаких следов недавней стройки! И пахло мочеными яблоками. Неужели от дикой ромашки, которой зарос двор, шел такой запах? И по этой траве ходили белые куры, а когда Алексей Петрович приблизился, то громадный петух встряхнулся и испустил хрипловатый предупреждающий крик.

Дима весь так и светился.

— Прошу, дядя Алеша! — И он открыл перед Алексеем Петровичем дверь в сени.

Широкая деревянная лестница в три ступени вела вниз, как на корабле. Они оказались в просторном помещении с большой печью, с газовой плитой и колонкой. Все было ново, сияло никелированными ручками и белой эмалью. Сервант, шкафы, громадный стол, стулья с резными спинками, — работа Афанасия Ивановича.

— Это кухня-столовая, — пояснил Дима.

Алексей Петрович согласно кивнул. Да, это понятно, но уж очень она огромна.

— Бывают и праздники, и разные дни рождений, и на помочь люди собираются, и всем тут хватит места.

Чувствовалось, что у Димы все продумано.

Из кухни была большая дверь в коридор. И когда вышли сюда, то рядом с кухней оказалась ванна. На лавке лежала даже пара веников.

— Хотите попариться?

— Чем же топишь? — спросил Алексей Петрович.

— Газом. А баню топим дровами. Хотите баню?

Алексей Петрович засмеялся.

— А здесь — туалет. — И Дима толкнул следующую дверь.

И верно — здесь был туалет, обычный туалет, и вода булькала в бачке, и пахло так же, как пахнет во всех туалетах мира…

— И канализацию сделал?

— Да, выгребная яма, а тут проложены трубы.

— Молодец, — похвалил Алексей Петрович племянника.

— Хочется, дядя Алеша, жить в человеческом доме, чтобы было в нем удобно, просторно, светло.

— Но с таким домом и забот не мало. И как только ты осилил такую стройку?

— Устал, дядя Леша, — признался Дима. — И надоело даже. Но сейчас вот, — и Дима щелкнул выключателем, под потолком загорелась тусклая лампочка, в желтом свете блеснули выпуклыми боками бесчисленные банки на полках вдоль стен. — Здесь прекрасно хранить фрукты и овощи, и влезет сколько угодно.

И верно, по стенам на железных угольниках деревянные полки прогибались под тяжестью больших стеклянных банок с помидорами, огурцами, яблоками. А в углу штабелями стояли ящики, и сквозь свежую стружку виднелись краснобокие яблоки.

— Картошки еще нет, она еще растет. Люди уже выкопали, потому что ботва высохла, а у меня еще зеленая, — похвастался Дима. — И секрет в том, что один раз полил, да сильно полил, вот картошка и растет. У меня колодец на восемь метров!

Алексей Петрович с восхищением покачал головой. Ну и Дима, ну и племянник!..

— А как же, дядя Леша! В деревне все должно быть свое. У нас нет гастрономов и овощных магазинов, человеку дана земля, и я сейчас только понял, что такое это — свой участок земли!.. Это не так просто, дядя Леша, как может показаться на первый взгляд.

— Догадываюсь, — сказал Алексей Петрович. Он вспомнил про те дачные участки, про тот азарт с этими участками. — Догадываюсь, что тут что-то есть.

— Есть, есть! — радостно подхватил Дима. — Мы как-нибудь поговорим об этом, а теперь — прошу!..

Оказывается, из кухни наверх вела деревянная лестница, ничуть не уже, чем лестничные пролеты в городских домах. Здесь было просторно, а ступеньки мелкие, рассчитанные, видимо, на детей.

И сразу они попали в просторный, светлый зал. Солнце уже ушло из четырех передних окон, и в зале стояло сухое, свежее тепло, глянцевато сияли краской широкие, плотно подогнанные половицы, тонкие тюлевые занавески делали весь зал особенно уютным. Телевизор, стол под скатертью, мягкие стулья, шкаф с книжками, в основном тут оказались учебники… А один угол занимала кадка с сильно разросшейся розой. Листья были большие, темные, а два бутона только что распустились… Два окна выходили на восток, и там видны были сады соседей, а еще дальше — колхозный сад: ровные ряды молодых яблонь сбегают под уклон к Цивилю. Вид этот показался Алексею Петровичу таким прекрасным, что хотелось постоять, посмотреть, но голос Димы звал его дальше: