Эрнст Бутин - Суета сует

Старик не спеша достал очки, надел их, но, глянув мельком на пожелтевшую журнальную вырезку, положил ее, не читая, на стол.

— Знаю, — сказал разочарованно. — Профессор Вельяминов. Тридцать девятый год.

— Нет, нет, — Андрей заерзал на стуле. — Вы вот этот абзац посмотрите, — осторожно показал пальцем. — Улавливаете, что это значит?

Анна, стараясь не отвлекать, расставила неслышно чашки, принесла чайники.

— Вам, папа, покрепче? — негромко спросила.

— Да, — Иван Дмитриевич снял очки, сосредоточенно посмотрел перед собой. — Я ведь помнил эту статью, но… В общей цепи наших доказательств эти данные анализа на гелий и ртуть — еще одно подтверждение. Как же я раньше не обратил на это внимание? — Он плавно поднес чашку к губам. — Знаю, такие слова в глаза не говорят, но у тебя редкостный дар аналитика. Удивительный склад мышления — дерзкий, склонный к парадоксам, — и покосился насмешливо на Андрея.

Тот прихлебывал чай, наблюдал исподтишка за Анной — слышит ли?

Женщина сидела выпрямившись, не поднимая глаз, и только по вздрагивающим ресницам да по еле уловимой улыбке видно было — слышит и слушает внимательно.

— Твоя работа, возможно, еще сырая. В этом, быть может, Сокольский прав. Но работа даст толчок, привлечет внимание. — Иван Дмитриевич поставил чашку на блюдце, звякнул ложечкой, и лицо его стало усталым. — До практического осуществления наших планов еще, к сожалению, очень далеко. Нужна серьезная разведка: геофизика и конечно же скважины…

— Сделаем, все сделаем, Иван Дмитриевич, — Андрей приглушенно засмеялся, точно заурчал, и даже слегка потянулся уверенно, поиграл плечами. — После защиты мы с вами начнем драться за утверждение моего дипломного проекта как перспективного плана работ рудника… Данные электросейсмической и гравитационной разведки я пропустил через компьютер. Теперь же мы составим программу не только по установке «Импульс», но по всей информации, использованной в дипломе, и проверим ее на ЭВМ. Это будет внушительно и убедительно. После этого никто не решится отказать нам в скважинах. — Встал, прошелся пружинящими шагами по комнате. — И тогда горе нашим врагам и маловерам! — засмеялся, погрозил в сторону окна кулаком.

— Дай-то бог, — Иван Дмитриевич пожевал губами, вздохнул старчески.

— Будете еще пить, папа? — поинтересовалась Анна и, не дождавшись ответа, унесла чайник на кухню. — Я подогрею.

Андрей проследил, как она, слегка покачивая плечами, ни шла, словно выплыла, из комнаты, спросил безразличным голосом:

— Что пишет Дмитрий?

— Ничего, — посопев, отрывисто сказал старик.

— У меня в городе будет время, — Андрей подошел к стене, остановился, разглядывая портреты Ивана Дмитриевича. — Может, зайти к Дмитрию, поговорить?

— Спасибо. Не надо, — быстро и твердо ответил старик.

— Я думал… — начал было Андрей, но увидел, что в дверях появилась Анна, и закончил искусственно деловито: — Хорошо. Завтра я уезжаю рано и зайти к вам не смогу. Поэтому — до встречи после защиты!

Старик встал, выпрямился с усилием.

— Больше я тебе ничем помочь не смогу, — он подержал руку Андрея в своих сухоньких теплых ладошках. — Теперь все зависит от тебя. Ни пуха.

— Считайте, что я послал вас к черту, — улыбнулся Андрей.

— Я провожу, — без выражения и ни к кому не обращаясь, сказала Анна.

— Конечно, — неохотно согласился Иван Дмитриевич. Отвернулся, подошел, шаркая подошвами, к креслу. Сел. Сгорбился.

Андрей и Анна переглянулись, вышли в сени. Едва за ними закрылась дверь, как Андрей круто развернулся, зажал лицо женщины в ладонях, поцеловал ее в полураскрытые мягкие и теплые губы, в счастливо заблестевшие глаза.

— Не надо, не надо, — торопливым шепотом просила она, подставляя для поцелуев лицо, и голос ее срывался, а руки слабо, нехотя отталкивали Андрея. Сквозь полуприщур, затуманенно, видела Анна это резко очерченное, с выступающими скулами лицо, эти серые глаза, всегда странные — то холодно-насмешливые, то задумчиво-серьезные, а сейчас улыбающиеся и оттого кажущиеся синими, этот крутой, крупный подбородок, в маленькой ямке которого осталась непробритая светлая щетина.

— Аннушка, родная, — Андрей ловил губами ухо женщины, и от его дыхания она ежилась, крутила головой, сдавленно, еле слышно, смеялась. — Аннушка, больше так нельзя… Идиотство какое-то, — торопливые губы щекотали шею Анны, та зябко поводила плечами, вяло пыталась освободиться. — Ведь это глупо… Я пойду и все сейчас расскажу Ивану Дмитриевичу. Он поймет.