Евгений Добровольский - Черная Калитва

У шлагбаума за дощатой, наспех сколоченной будкой прохаживалась девушка с шинельной скаткой через плечо, с противогазом, все по форме, зато пилотка кокетливо съезжала на висок на русой волне. Пилотку, небось, заколкой зафиксировала, подумал Апанасенко, иначе давно свалилась бы. Про себя он отметил, что скатка уродует женскую фигуру, и устыдился этой мысли: о чем я? Часовой… При всем при том винтовку держит правильно, как положено, и то хорошо. Сколько труда вложено, чтоб по крайней мере уставной вид придать всему этому воинству. Была рота как рота, отдельная рота связи, потом ее развернули в батальон по штатам военного времени, и пришли к ним девчонки, курсанты досрочных выпусков Харьковских и Ростовских курсов радиотелеграфистов. И сразу с первых дней — дежурство в боевой радиосети. Пришли опытные телеграфистки с гражданских телеграфов, вчера еще на высоких каблуках, в крепдешинах ходили, телеграммы принимали — выезжаю, жду, целую, твой, твоя — и еще, небось, замечания делали гражданам: «Пишите разборчиво!» — и бланк в окошечко от себя откидывали тонкими пальцами в маникюре, а сегодня солдаты. Вон она стоит на посту, шею нежную вытягивает, смотрит, как на станции полыхает, и, если на винтовку штык надеть, как раз одного роста боец и его оружие.

А сколько сил потрачено, чтоб поняли азы армейской службы: как в строю стоять, что такое строй, как к командиру подойти, подход, отход, а то:

— Матвей Филиппович, Матвей Филиппович…

— Я вам, товарищ курсант, не Матвей Филиппович, а в данный момент военного времени товарищ старший батальонный комиссар. Так надо обращаться. Поймите, вы в Красной Армии, а не у себя на Центральном вашем телеграфе.

— Я в почтовом отделении работала, Матвей Филиппович, то есть, простите, товарищ старший батальонный комиссар.

— Не простите, а виновата.

— В чем я виновата?

И действительно, в чем она виновата? В чем они все виноваты, девчонки, добровольно пришедшие защищать Родину или призванные на военную службу от папы и мамы строгой повесткой райвоенкомата? Видимо, суть женская такая, что многое в армейской жизни они органически не могут понять, успокоил себя Апанасенко. Вместо сапог на боевое дежурство тапочки обувают.

— Вы почему в тапочках?

— А так удобней, ноги к концу смены гудят. Мы всегда так…

Что тапочки! Случалось, вместо гимнастерки блузку наденет с украинской яркой вышивкой, из дому, видимо, прихватила в том вещевом мешке, в котором положено иметь кружку, ложку, две смены белья. Женщины… И как их ругать за это? Как наказывать?

— Товарищи, — говорил военком, — сделать из гражданской девушки красноармейца, дисциплинированного бойца, владеющего специальностью телеграфиста или радиста, совсем даже не простое дело. Большую роль в привитии воинских навыков играет строевая подготовка. И вы не улыбайтесь, в строю не положено улыбаться. Со строевой подготовки начинается служба. Строй подтягивает, дисциплинирует…

Старшина Бахметов кадровый, голос зычный, бывало, крикнет:

— Выше ногу! Тверже шаг! Запевай: «Петлицы голубые, петлицы золотые…»

Или еще у него была любимая песня для строя. Девчонки пели:

Учил их, как мог. Они у него строевым ходили. А какой там строевой: сапог — сорок третий, нога — тридцать пятый, вот и бьет она строевым, сначала сапог, потом ногу. Разуется, портянка съехала, сбилась в комок, нога голая, вся в крови. Горе луковое. Ну да ладно, это все придет, успокаивал комбат Белоусов. Апанасенко соглашался. Хуже было с разными женскими фантазиями: то ночью в карауле светлячков за лазутчиков вражеских приняли, стрельбу открыли. Быка увидели, побежали, а до этого строем шли с оружием.

— Да как же вам не стыдно? А если танк фашистский на вас пойдет, вы от танка тоже побежите?

— Нет, от танка не побежим. В быка стрелять нельзя.

При всем при том и военком, и старослужащие признавали, что со своими служебными обязанностями девушки справляются отлично. Очень старательно, аккуратно работают. У некоторых большой опыт, телеграфистки классные, но с трудом усваивают, что армия не гражданка. И вот фантазии отсюда. У каждой своя фантазия. Фотографии женихов вешают над койкой, цветы, салфеточки расшитые. Какие такие салфеточки, возмущался Апанасенко. Война идет! А потом остывал: может, им это нужно?

Комбат Борис Петрович Белоусов сказал:

Читать дальше