Николай Верещагин - Приключение

В комнате, похожей не на московскую, а скорее на какую-то колхозную гостиницу, стояло несколько простых железных коек, на которых сидели и лежали женщины, молодые и не очень, все в халатиках по-домашнему. При его появлении они смолкли и с интересом уставились на него. Нина лежала с книгой на крайней койке у окна и смотрела — это его сразу ободрило — не холодно и враждебно, как утром, а с легкой удивленной улыбкой на лице, как бы говорившей: ну, синьор, с чем пожаловали, и что вы скажете теперь?..

— Нина, — сказал он первое, что пришло в голову, — ты почему ушла, никого не предупредив? Тетя Мура сходит с ума — она уже воображает невесть что… Я говорил, что ты просто задержалась на семинаре или пошла на вечерний сеанс в кино, но она и слушать не хочет… Чуть было не подняла на ноги милицию…

Нина слушала его отчаянное вранье с той же легкой полуулыбкой, но никак не откликнулась и не сделала движения подняться.

— А вы Нинин родственник, да?.. — с кокетливой улыбочкой спросила сидевшая на койке ближе всех к нему молодая полненькая бабенка.

— Я ей брат, двоюродный, — лихо соврал он. — А тетя Мура — это наша родственница. Она старенькая и очень привязана к Нине. Тетя Мура очень любит ее.

— Ой, Нинк, познакомь с братом, — игриво воскликнула та. — А вы холостой? С вами можно познакомиться?..

— Конечно, — сказал он. — Зовут Сергей!.. — и протянул руку. Та подала свою пухленькую ладошку и шутливо присела, назвавшись Верой.

— Ну давай, собирайся, — подсел он к Нининой кровати. — Тетя Мура напекла пирогов и ждет тебя к ужину. — И видя что Нина не двигается, добавил: — Тетя Мура извиняется. Тетушка погорячилась, она раскаивается… Где твой чемодан? Ну, пойдем, нас такси ждет.

Немного помедлив, Нина поднялась, надела туфли, достала из шкафа свой потертый чемодан. Взяла из него какие-то вещи и ушла переодеваться за занавеску в углу. Женщины, а их было человек семь в одной комнате, по-прежнему с любопытством смотрели на Сергея.

— Возьмите и меня к тете Муре на пироги, — продолжая все в том же духе, игриво попросилась Вера.

— Не знаю… — не сразу нашелся он. — Тетушка так расстроена. Как-нибудь в другой раз.

— А так пирогов хочется!.. — многозначительно, нараспев сказала та, и женщины в комнате засмеялись.

Нина, которая недолго скрывалась за занавеской в углу, вышла уже одетая и причесанная, собрав свои вещи в чемодан.

— До завтра, девочки. Встретимся на семинаре, — попрощалась она, и вместе с Сергеем они вышли за дверь. — Приключение продолжается?.. — насмешливо-грустно спросила она в коридоре. — Ну, а дальше что?..

В такси он покаянно поцеловал ее, и они целовались всю дорогу до дома, так что таксист, молодой парень, видевший их в зеркальце, до того отвлекся, что проскочил на желтый свет и заплатил штраф, да еще получил выговор от постового. Но Сергей, рассчитываясь, дал ему вдвое больше сверх счетчика.

Вместе они прожили еще два полных чудесных дня, и две ночи, тоже чудесные. Все было хорошо, но он так и не мог понять, как Нина на самом деле относится к нему, нравится он ей по-настоящему или нет. Пару раз он заговаривал с ней об этом, но добиться определенного ответа не мог. По-прежнему она ничего не рассказывала ни о себе, ни о своих семейных делах, ни о работе. Но раньше это было в стиле их игры, а теперь в этом чувствовалось и какое-то упорство.

Все эти дни, которые он провел с Ниной, он не только ни с кем не встречался, никому не звонил из своих приятелей, но и работать как следует не мог. Он чувствовал себя совершенно выбитым из привычной размеренной колеи, чего с ним давненько не случалось, от чего он просто отвык. Работу на целую неделю забросил, а сроки были очень жесткие, и за срыв их от можно было получить от начальства серьезный «втык». И злясь по этому поводу, он переносил свое раздражение на саму работу, на начальство, на друзей… «Работу, к черту, пора менять! — с раздражением думал он. — Так вроде престижно и платят хорошо, а на самом деле каторга. Пашешь, пашешь, а толку не видно… Вон Павловский у себя кандидатскую защитил, Зайцев докторскую строчит, а тут когда еще защитишься… И компания тоже хороша: Милочки, Лялечки… Сема — тоже друг!.. — за билеты, кроме денег, Бальмонта содрал. Нет бы бескорыстно приятелю услугу оказать. Как же, „материальное стимулирование“!..» Так он ругал в душе все и вся и недоволен был своей жизнью, но чего ему надо, чего он хочет, тоже не знал. Ведь, трезво рассуждая, ему не на что было жаловаться.