Николай Вирта - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Закономерность

Июль, 3-е число.

…потом я его спросила: кем же ты хочешь быть? Он сказал: «Не знаю». Может, так оно и есть. А я не смею сказать ему, но его стихи пустые, в них нет ничего, кроме холодных фраз… Витя теперь ничего не читает, кроме стихов, а когда я стала говорить ему об этом, он болезненно сморщился. О чем бы с ним ни говорили: о театре, о ребятах — он обязательно свернет на стихи. Сейчас он кончил дописывать «Евгения Онегина». Когда я рассказала об этом в больнице папе, он смеялся до упаду. Мне кажется, что это действительно немного смешно — дописывать Пушкина. Но Витя пренебрежительно заметил: «Ты думаешь?» Вообще у Виктора появилось что-то такое в тоне, что мне очень не нравится. Когда ему говорят что-нибудь, он совершенно равнодушно спрашивает: «Да?» Это «да» у него безразличное, холодное… Как-то я ему рассказала о том, что Коля Зорин очень хорошо учится. Он сказал: «Да?» Мне кажется, что ему вообще неприятны разговоры об успехах других людей. Недавно Джонни принес мне свой рассказ. Хороший рассказ. Он дал Виктору. Витя читал его при мне и так презрительно усмехался, с таким нехорошим азартом подчеркивал все неудачные места. «Бездарно!» — сказал он. Я вспыхнула, и мы впервые поссорились. Он кричал, что ему не нужна гувернантка, что он уже вырос… Потом стал просить прощения, целовал мне руки, а через минуту, забыв обо всем, начал хвастаться своими рассказами. Я знать не знала, что он пишет рассказы.

Август, 16-е число.

…хороша ли я сама? Злая, ничему и никому не верю. Не верю Опанасу, Льву, Андрею… Я не знаю, зачем они собираются. Я не верю, чтобы эта жалкая кучка людей могла что-нибудь сделать. Андрей живет раздвоенной жизнью. Недавно я застала его за чтением программы партии. Он спрятал книжечку, как только увидел меня. Я ее прочитала недавно сама и хоть кое-что не поняла, но мне кажется, что там написано очень много справедливого. Как разобраться во всем этом? Кто мне поможет? Витя об этом не думает, у него своя, только своя жизнь. Неужели я должна признаться, что мне становится скучно с ним? Однажды, когда он читал стихи, мне показалось, что он сам так же пуст, холоден и безразличен ко всему. Я сомневаюсь, что из него что-нибудь выйдет, что он будет полезным человеком для людей…

Август, 18-е число.

Из Москвы приехал Коля Зорин. Он такой радостный, уверенный, у него масса, масса всяких новостей, без умолку рассказывает о Москве, расспрашивает меня, ругает за то, что я сижу здесь и не еду учиться. Как интересно он живет! У них там лекции, споры, дружба. Он задумал страшно интересное дело — искать среди дикорастущих растений такие, которые могли бы быть полезны человеку. Он ездил этим летом на Алтай, искал там травы и теперь будет исследовать их химический состав. Он говорит, что это преступление — не знать химического состава растений. Он даже привел мне пример: «Вот, Лена, — сказал он, поблескивая очками (он стал носить очки, и они ему страшно идут, делают его настоящим ученым), — на заводах есть инструментальные кладовые. Кладовщик знает каждый инструмент и место, где он лежит. Но он не знает и не обязан знать, для чего этот инструмент служит. Мы, ботаники, похожи на этого кладовщика; мы знаем все растения, умеем распределять их по видам и признакам, а различать по назначению не умеем. Но что простительно кладовщику, то непростительно ботанику. Мы должны знать, что может дать человеку каждое растение и как его заставить на человека работать». Господи, как все это интересно!

Коля читает газеты и следит за политикой. Он рассказал, что в вузах идет страшная борьба, троцкисты употребляют все усилия, чтобы оттянуть от партии молодежь. Но Коля говорит, что троцкистская «концепция» (как мне стыдно, я не знала, что значит это слово), что их «концепция» ложная, что они выражают волю враждебной стихии. Он говорит, что большевики абсолютно правы, когда говорят, что все общественное богатство должно принадлежать тем, кто трудится, и распределяться по принципу «от каждого по способности, каждому по труду». Мне так хочется все это понять!

Коля интересуется всем, но когда я завела речь о Льве, он оборвал меня и сказал, что Льва он не любит.

Вчера мы ходили с Колей гулять, и он признался мне, что был в меня влюблен, но «слава богу», как он сказал, — теперь он все «переборол». Н-да!.. Жаль! Затем он показал карточку девушки, очень хорошенькой и серьезной, и сказал, что это «она». Они учатся на одном курсе, вместе занимаются, и она тоже мечтает разводить сады в Заполярье.