Валерий Рогов - Нулевая долгота

Знаешь, когда я стал обретать себя? Жить чище и свободнее? Отринул все соблазнительное? Когда возглавил профсоюз. Почему? — спрашиваешь. Пожалуй, возраст был другой — человека разумного и немало испытавшего. До этого все на вторых ролях, все в подчинении и все по партийной линии, и вдруг бросили на профсоюзы — и целая отрасль под тобой. Понимаешь, наконец-то мог утвердить некоторые принципы, невесть какие, однако же достойных работников подобрал, молодых выдвинул, в общем, заработали как надо. Всего лишь — к а к н а д о! Ну, а сам не кичился высотой положения, демократию не проповедовал, а утверждал. Получается, оказывается!

И все-таки: почему обрел себя? А потому, что по-настоящему мог защищать простого человека от ведомственного и иного произвола и утверждать социальные завоевания социализма — через профсоюз! Профсоюзы, между прочим, для этого и существуют — для защиты трудящегося человека, — каждого человека! Это надо понимать и обязательно за то бороться, обязательно!

Взоров опустился в кресло. Собственно, о чем он еще может доложить Мите? Оказывается, и продвижения, и борения, и вся деловая суета не очень-то помнятся — «в конце…». А похваляться достигнутым, пожалуй, глупо. Однако что-то сделано, хотя… Ну, скажем, добились в отрасли, чтобы законы о труде соблюдались, оживили деятельность профкомов. А ведь это должно быть само по себе. Но — не было! Сколько сил, сколько нервов, сколько лет жизни поистратили, чтобы осуществить элементарное. Э-э, да что говорить!

Ну вот упомянул — «оживили профкомы». А что это значит? А то, что они должны работать! Раньше в отчетной показухе такие дела проворачивали — восхитишься, а начали проверять — пусто! Только и занимались келейным распределением путевок да материальной помощи и, как правило, с корыстью. А рабочего защитить, так нет, — в лакейской позе перед начальством: чего, мол, изволите? Ломали жестко — без огляду на жалобы, анонимки, доносы, окрики, угрозы, обвинения. Представляешь, обвиняли в том, что мы, руководство профсоюза, но прежде всего я, конечно, не понимаем исторического момента и сложности международного положения. Демагоги и приспособленцы в этом всех обвиняют, черт возьми! Чуть ли не с семнадцатого года…

Я тогда для себя решил: или осуществлю задуманное, или пусть снимают. Не за себя ведь борюсь, за людей. Да, Митя, самая настоящая борьба, причем без правил. Ты даже не представляешь, до каких грязных методов и махинаций додумывались, да еще при поддержке министра. Прямо скажу, будто у американских гангстеров подучились…

Но мы не сдались, нам удалось всех их вывести на чистую воду: однако чего это стоило… Министра, в конце концов, сняли, хотя и был родственником очень высокого лица. О его некомпетентности в отрасли ходили анекдоты — прямо-таки сборник издавай, уж больно язвительные да смешные… Эх, Митя, у нас в последние годы, как в банановой республике, процветал непотизм. Ты, наверное, и слова такого не слышал, а мы вот дожили…

Мне тоже досталось: влепили строгача с занесением в учетную карточку — чтобы, так сказать, не зарывался. Видите ли, правдолюбец отыскался, так мы тебе… Э-эх, Митя! Спрашиваешь, что с министром? А ничего: послом отправили на лучший европейский курорт — на средиземноморские берега Африки. Вот так-то!

Понимаешь, Митя, не в лучшие времена живем. После войны уже больше трех десятилетий минуло, мы на пороге восьмидесятых, а все как-то не так. Нормально жить хочется! И даже не нам, пожившим, а прежде всего послевоенным поколениям. Ведь выросло уже по крайней мере три новых поколения — образованных, во все посвященных: у них перед глазами весь мир! Ты-то о телевидении даже не подозревал, а? — усмехнулся Взоров. Да мы все тогда и не мыслили о такой всемирной информированности — наглядной, непредсказуемой. Но никто до сих пор об этом не задумывается. Главное — трещать об успехах, излагать инициативы, соцобязательства, достижения. А их, между прочим, нет…

Вот я упомянул о профкомах. А что сделали? Всего лишь заставили отвечать за решения — публично, гласно, и не только за выполненные, но и за сорванные. Сразу и бюрократия сократилась, и дела пошли, и люди деловые выдвинулись. А всего лишь требовательность!

Это, конечно, хорошо, но отрасль-то на месте топчется, полный застой, планы срываем, а почему? А потому, что новую технику внедрять надо, новую технологию и, если хочешь, по-новому мыслить, по-новому работать. Беда в том, что экономикой все еще руководят люди с мышлением тридцатых годов, а по-другому, с культовой психологией. Все то же самое: давай! давай! А давать-то нечего. Понимаешь, в ту эпоху, в эпоху нашей молодости, на энтузиазме и жесткой дисциплине многого достигли, но времена изменились, а психология руководства осталась прежней. Ну и забуксовали, а реляции все победные — перевыполнили, сдали досрочно, сэкономили миллионы, да что там — миллиарды! А все — блеф…