Александр Шеллер-Михайлов - Лес рубят - щепки летят

— Ах, их нравственность в ужасном положении! — вздохнула Дарья Федоровна и обратилась к богу: — Господи, сохрани их!..

— Совершенно справедливо, совершенно справедливо! Нравственность в ужасном положении! — оживился Свищов. — Но от чего? Оттого, что слепые глаза не могли уследить за нею, дряблые… да, именно дряблые руки ив могли сдержать их… Конечно, Софье Андреевне можно отказать в ее просьбе, можно найти другую… какую-нибудв старуху, но в таком случае, говорю вам, мы снова оставим приют при старых порядках… Нам нужно обновить его… прогрессировать… Этого требует дух времени…

— Я решилась церковь построить, — произнесла графиня. — Пусть ежедневно, ежечасно вид храма божия напоминает детям об их отце небесном…

— Ну, матушка, теперь не из чего нам храмов строить, — произнес с раздражением муж Дарьи Федоровны. — Это опять новые выдумки!

— Я ни у кого не прошу, я из своих сумм строю церковь, — ответила Дарья Федоровна. — Это не касается комитета…

— Но это меня касается! Я не желал бы этого, — горячо и строго промолвил граф, сильно напирая на слова «меня» и «я».

Свищов поспешил прервать начинающуюся ссору супругов.

— Мы, однако, уклонились, — начал он, — уклонились от вопроса о начальнице.

— Да, но вы понимаете, что вопрос о постройке храма очень важен, — загорячился граф Белокопытов.

— Позвольте собрать голоса, — произнес с секретарской вежливостью и скромностью Ермолинский, приподнимаясь на четверть от стула и выставляя туловище вперед.

Свищов бросил ему одобрительный взгляд.

— Кажется, почтенный Александр Николаевич достаточно сильно разъяснил вопрос, — скромно и мягко продолжал Ермолинский, выдвинув еще немного свое туловище над столом, — и господа члены комитета могут приступить к решению вопроса, тем более, что комитету придется нынче рассмотреть еще множество поступивших на имя председательницы просьб.

— Да, да, этот вопрос нужно решить, — заговорили члены, испуганные множеством просьб, ожидающих решения и готовящихся затянуть и без того скучное собрание.

Началась подача голосов; оказалось, что за Софью Андреевну были все, за исключением председательницы и самого Ермолинского.

— Мы с вами проиграли, — вздохнула Дарья Федоровна, печально кивнув головой секретарю. — Если что случится, ты видишь, господи, я противилась… противилась!.. — оправдывалась она перед богом.

Секретарь грустно пожал плечами, как будто скорбя, что ему не удалось осуществить желание председательницы. Софья Андреевна была назначена начальницей.

— А вы молодец, молодец! — проговорил после заседания Свищов, сжимая руку Ермолинского.

— Извините, я должен был подать голос заодно с графиней… — смиренно оправдывался Ермолинский. — Неловко как-то было, что она одна…

— Ну, конечно, конечно… Я понял… Я сейчас понял… Отчего не потешить старуху, — одобрительно промолвил Свищов.

Ермолинский с чувством сжал протянутую ему руку Свищова.

— Благодарю вас, что хоть вы меня поддерживаете, — печально произнесла графиня, прощаясь с Ермолинским. — Я одна, одна против всех…

Он почтительно поцеловал ее руку и вздохнул.

Таким образом попала на место начальницы приюта Софья Андреевна Вуич. В первый же день вступления в свою должность она как бы случайно сказала горничной, что сейчас пойдет в рабочую комнату знакомиться с детьми.

Горничная поспешила предупредить кого следует.

Помощницы поспешили выстроить воспитанниц в ряды, командуя, чтобы дети стояли смирно. После четверти часа ожидания послышалась легкая поступь новой начальницы: Постникова поспешила отпереть дверь.

— Ах, зачем вы беспокоитесь, у меня руки есть, — заметила с разбитой улыбкой Софья Андреевна и обратилась к детям: «Здравствуйте, малютки…» Дети разом проговорили: «Здравствуйте!»

— Что это они у вас в военную службу приготовляются? Точно солдаты выстроены, — засмеялась Софья Андреевна. — Зачем? Детям нужна свобода… Подите ко мне, поздороваемтесь по-человечески.

Дети бросились к начальнице и подобострастно стали ловить ее руки или прикладываться к ее плечу.

— Ради бога, ради бога! без целования рук, — торопливо и весело произнесла она. — Разве вы крепостные, что целуете рукав моего платья? Не надо! Как твоя фамилия, кубышка? — засмеялась начальница, захватив пальцами розовые щечки одной воспитанницы.

Та сказала свою фамилию. Начальница поцеловала ее в лоб. Девочки засмеялись, что их подругу назвали «кубышкой».