Александр Володин - Мать Иисуса

- Вы тоже слышали? - сказала Мария. - Пришли порадоваться с нами? Спасибо. Мы и сами только что узнали, никак не опомнимся!

Люди смотрели на нее молча.

- Благослови, Мария, - попросила женщина. - Коснись!

И тут же, поднимая на руки и протягивая к ней детей, стали просить другие:

- Коснись, Мария!

- Коснись своей рукой!

- Коснись, Мария, благослови! Что тебе стоит!

- Боюсь, что не будет толку от этого, - сказала Мария.

- Ты Его мать! Ты не должна отталкивать от себя! - сказал старик.

- Ну, хорошо, если вы просите, вот, коснулась.

- Пустите-ка, незрячий я, никак не подойти.

- Что тебе, вот я...

- Прозреть бы мне, милая.

- Как же я могу это сделать, сам подумай!

- А ты попробуй, вдруг получится.

- Да уж поверь, что не получится!

- Если ты действительно Его мать - быть этого не может. Люди снова заволновались.

- Благослови, Мария.

- Коснись, Мария.

Они приближались к ней, теснили.

- Благослови, Мария!

- Коснись!

- Не прогоняй нас!

Мария вырвалась, отпрянула от них.

- Не умею я этого! Уходите!

- Тихо все! - вскричал старший брат. Люди смолкли.

- Не на площади, в доме находитесь! Давайте-ка сначала все выйдем. Потом снова войдете, но уже по одному. Я прав, Мария? Нельзя же так.

- Нельзя так, нельзя, - согласилась Мария.

- Тогда скажи, чтобы все вышли. А потом будут входить по очереди. И ты с каждым поговоришь.

- Я с каждым поговорю.

- Слышите? Просят Вас.

Люди стали выходить из комнаты.

- И договоритесь сами, кто за кем будет входить. А кого уже благословили, те с Богом идите по домам.

Закрыл за последним дверь, придержал ее, обернулся.

- Мария, ты встала бы лучше здесь, посередине.

- Может ты встанешь вместо нее? - сказала сестра.

- Не можешь успокоиться. Не время, честное слово... Теперь, Мария, слушай внимательно: говори только самое необходимое. Ничего лишнего. Сказала и тут же замолкни. Они сами додумают, что нужно.

- Может быть, ты за нее и скажешь?

- Понадобится - скажу не хуже других. Мария, готова? Впускаю.

Он открыл дверь.

- Кто первый? Снова прикрыл дверь.

- Опять слепец.

- Не хочу, не хочу! - взмолилась Мария.

- Ты не понимаешь, его нельзя прогнать ни с чем.

- Не пускай его сюда! Старший брат приоткрыл дверь.

- Придется немного обождать. В сторону, пожалуйста. Кто следующий?

В комнату протиснулся человек с нервным лицом.

- Простите, что я вторгаюсь к вам. Я околачиваюсь около вашего дома со вчерашнего дня.

- Садитесь, пожалуйста, - пригласила Мария.

- Благодарю вас. Мне надо с вами поговорить. Хотя говорить, возможно, и нет смысла. Я несчастлив, живу безрадостно. Почему? В том-то и дело, что причины, пожалуй, и нет. Кроме разве лишь моей собственной глупости. Правда, эта глупость особая, глупость образованного и даже мыслящего человека. Дело в том, что моя жизнь состоит из делания глупых поступков и разнообразных страданий по этому поводу. Просыпаюсь утром, вспоминаю, что было вчера, и сразу же начинаю вот так мотать головой и бормотать: "Нет, нет". То есть, не было этого, не было! Но это было, ничего уже не исправить. Вы никогда не мотаете головой?

- Нет.

- Причем поступки мои не злобные и корыстные, наоборот! Я непрерывно думаю о ближних, как выражается ваш сын, жертвую ради них самым дорогим. Но потом и очень скоро именно из-за этого начинаю тяготиться, бежать именно от тех самых людей. Ваш сын учил: давайте и воздается вам. Но если ты отдал самое дорогое свое человеку скверному, который надменно принял это и теперь смотрит на тебя сверху вниз? Правда, ваш сын говорил: любите врагов ваших. Но как этого добиться? Вероятно, надо сначала приучиться любить хороших людей, а потом уже попытаться любить и других. Может быть, они до сих пор были обращены к тебе дурной стороной, как и ты к ним. А вдруг обернутся хорошей, как и ты?... Но я обижаю и самых близких - отца, мать! Потом мотаю головой, а уже поздно. Начинаешь думать: как же так - я одинок и печален, ведь это грешно и глупо! Тогда бросаюсь в соблазны веселой жизни - и опять стыд и похмелье. У вас бывает стыд и похмелье?

- Нет.

- Видите... Чего ради я терзаю себя в этой единственной жизни? Что возместит мне эти дурацкие терзания? Загробная жизнь? В загробную жизнь мне трудно поверить. Я преклоняюсь перед вашим сыном, его учение - это, в сущности, гениальные уроки практической морали. И служат они не только для того, чтобы делать людям добро, но для излечения своей собственной души, для покоя и гармонии здесь, внутри! Но - загробная жизнь? Вероятно, поверить в нее мне мешает образование, знание конкретных наук... Но предположим, что после этой жизни ничего не будет. Тогда значит, что все это - земля, солнце, птицы - все только временное, несущественное? Я имею в виду тех, кому трудно поверить!... Да, но ведь можно быть свободным от религиозной веры и все же оставаться нравственным человеком. Делать добро и не терзаться суетой. Разумеется, для этого надо много сердца и ума. Но поначалу хотя бы понять!...