Александр Володин: Мать Иисуса

- Я пришел только дать совет. А ваше дело - принять к сведению или наплевать. Как обычно вы и делаете. Но тогда смотрите сами.

- Он правильно говорит. Сейчас главное - молчать. Потом наговоримся, когда Он объявится, - сказала Мария.

- Кто объявится?

- Помолчи, Мария, - сказала сестра.

- Секреты, - сказал старший брат. - Но потом ко мне не бегите. Мария, сядь и послушай. И вы послушайте. Сейчас тут за дверью стоит один человек. Римлянин. Крупнейший меценат, путешественник, знаток восточных языков.

- Не слишком ли много достоинств, - съязвила сестра.

- Он просит привести его сюда. Просто познакомиться с семьей. Иисуса он почитает и сам возмущен этой бессмысленной казнью. Словом, это мой добрый знакомый и в каком-то смысле даже друг.

- Интересно, как ты с ним подружился. Поставлял женщин? Или продавал сувениры?

- Ты нехорошо говоришь, сестра. Она так не думает.

- Почему, так и думаю.

- Словом, человек ждет за дверью. Специально сюда ехал, что же, отправим его обратно? Или все-таки разрешим зайти? - настаивал старший брат.

- Позови его. Действительно, сколько времени держим человека за дверью, - сказала Мария.

- Но условие. Никаких споров, никаких намеков. Это может плохо кончиться для всех. Все-таки человек из Рима.

- Добрый друг донесет властям, - не удержалась сестра.

- Вот это я как раз имел в виду, такие разговорчики.

- Мам, а поесть когда, - жалобно сказал мальчик.

- Уйдет, тогда поешь.

Он отворил дверь, позвал:

- Прошу вас. Немного врасплох, но ничего, ничего... Вошел римлянин. Это был человек средних лет, мужественного облика, в светлых одеждах.

- Это его брат, это - мать, это - ее сестра... Познакомьтесь: это наш гость из Рима.

- Благодарю вас за то, что вы согласились меня принять. Прошу прощения, что я явился к вам в такой момент.

- Виновата, вы случайно не слышали, что там? - спросила Мария римлянина.

- В общем, все это потом, Мария, потом, - сказал старший брат. И, обращаясь к римлянину, продолжал: - Вот это был, по существу, его уголок. Здесь полка, которую он собственноручно выпилил. Довольно интересный узор, несколько национальный, может быть... На чердаке сохранилась кроватка, в которой он спал в детстве, можно подняться, посмотреть.

- Не суетись, - сказала Мария.

- В чем дело? Что опять не так?

- Ты забыла, наш гость - римлянин. Почему же не посуетиться перед ним? - сказала сестра.

- Я, кажется, просил.

- Ничего, это естественно. Но если бы вы меня узнали поближе, ваша неприязнь, надеюсь, уменьшилась бы, - сказал римлянин.

- Не люблю об этом рассуждать, но мне непонятно вот это оголтелое неприятие всего чужеземного.

- Особенно римского, - съязвила сестра.

- Рим - это Рим.

- А весь остальной мир создан для его удовольствия.

- Я просил...

- А половина римских императоров были негодяи! И у каждого руки по локоть в крови!

- Если тебе жизнь не дорога - продолжай.

- Быть осужденной за учение Иисуса - для меня только радость. "Вас будут ненавидеть! За одно только имя мое!" Вот что Он сказал!

- А я тебе другие слова Его напомню: "Всякая власть - от кого она? От бога!"

- Не говорил он этого! Ты сейчас придумал! Теперь начнут придумывать, потому что Он уже никому не может ответить!

- Ваша сестра, Мария, мне кажется ближе к истине, - сказал римлянин.

- Всякая власть в какой-то мере зло.

- Приятно слышать.

- Владычество Рима - тяжелое бремя, я понимаю вас. Римлянам смешно рассчитывать на любовь порабощенной страны. Однако, всякая ненависть, в том числе и к властям, - тоже зло. И в свою очередь порождает ненависть. Разве не так?

- Интересная мысль! - сказал старший брат.

- Вы знаете, сейчас это кажется невероятным, но может случиться, что последователи вашего брата когда-нибудь обретут власть и так же будут преследовать и казнить тех, кто мыслит иначе.

Как вы можете это говорить! - возмутилась Мария.

- Тихо, Мария. - проговорил старший брат.

- Простите, это так, разврат ума. Счастлив, что познакомился с вами, сказал римлянин. И обращаясь к сестре, продолжал: - Сохраню самое искреннее уважение. Но с другими не советую говорить так откровенно.

- Вы правы, сейчас надо молчать. Хотя Иисус ничего плохого не хотел. Он хорошего хотел, одного хорошего, - сказала Мария.

- Но ведь никто не спорит! Все, собственно, ясно, - миролюбиво сказал старший брат.

- Вы, наверное, много путешествовали, нагляделись всего. Тщеславие, гордыня, злословие. Вино пьют уже не для веселья, а из-за распущенности. А веселья все равно становится все меньше. Многие живут только завистью друг к другу. Ради своего превосходства некоторые жертвуют всем, даже жизнью. Хорошо ли это? Каждый хочет отделиться от других, впадает в уныние. А Он что говорил? У Него все слова были простые. Только простые слова, я их часто слышала. Сострадание. Милосердие. Братство. Любовь. Не просто любовь жены и мужа, а вообще любовь к ближнему, это значит к любому человеку. Вот и все почти слова. Ну еще - терпение, это понятно. И главное, это не ради кого-то, но ради собственного же блага, для своей же радости и покоя. А у кого в душе есть радость, тот и с другими может поделиться. Я понятно говорю?