Виктор Воронов: Баллада о птице

И лишь все тот же бессловесный припев полузабытого нынче шлягера, закрывший своей надрывностью от возможности услышанности плач Птицы, сплетавшийся с ним, напоминал о грозных силах предвестья нашей с тобой судьбы, которой еще можно было избежать, силах, почти вызванных к жизни этой просвещенческой затеей наших педагогов.

Глава 5

Перебирание воспоминаний не приводит к пониманию истинной картины хотя бы в силу произвольности возникновения их расположенности мозаикой, лишь случайно воссоздающей контур реальности, о которой хотелось бы сказать: бывшая, минувшая, - но вглядевшись в изменяющееся дробление картин, тут же становящихся новым воспоминанием, изменяющим все вспомненное ранее, уверяешься, что реальность эта продолжается, и безнадежна попытка вырваться вовне этого потока. Остается только надеяться, что верной является уверенность пусть не в истинности, но в материальности щелков на переливчатой ткани этой, которые неизменно остаются вкрапленными пусть бессистемно, но достаточно устойчиво.

И плетется сеть от узелка к узелку. И попадаются в сеть эту все новые и новые тени, и все явственней проступает контур того, что могло бы придать окончательность и завершенность узору, но - не исчезнет ли сразу, спившись с травой и водой столь старательно ткавшееся полотно, и не превратится ли старательный ткач полотна узорчатого в материализацию возникшего из контура нового воплощения себя самого, обреченного на ненахождение окончательной своей формы, за обретение которой возможна лишь одна - цена - вполне доступная любому, возжелавшему расплатиться. Но что ему будет с того?

Ни упреком единым не потревожу гладь твоего лица, неувядшего для нас. оставшихся в блаженном неведении друг друга, и может, лишь потому так больше и не возникших взаимно при абсолютной простоте проявления в жизни друг друга.

Но что с того, что встреча, избегнув которой, мы бы остались лишь неявными тенями неслучившейся школьной влюбленности, произошла на длинной дуге узкоколейной островной, еще от японпев оставшейся, железной дороги, несерьезность ширины которой скрадывала обреченность плавности ухода ее за сопку на окраине городка, не ставшего ни мне, ни тебе родным, и в уходе ее была скрыта попытка невстречи, но я был полон событий полугода, проведенного в море, ты была в предвкушении последнего звонка, и на линию эту неявную не смогли мы даже взгляд оторвать от встречного взгляда.

И были дни упоенного доверия взаимного, лишь на миг прерванного (и миг этот проявился много позже) твоим неосторожным вопросом:

- Что же дальше? - и моим ответом, впрочем, важен вопрос.

Но кроме мига этого все было слишком бережным и осторожным настолько, что отец твой, оберегавший тебя втройне, ибо видел в тебе женщину не менее, чем дочь, ведь была ты ему некровная, поверил в бережность нашу и оставлял меня ночевать, не опасаясь утренней синевы губ наших и кругов под глазами, лишь просил не забывать об экзаменах твоих, но в лихорадке, с которой мы узнавали друг друга, отдаляя момент окончательности, под завистливые взгляды твоих сразу исчезнувших подруг и сомневающиеся, но сочувственные - учителей, ты сдавала экзамены легко и абсолютно блестяще. И в этой успешности сказывалась уже тогда вставшая меж нами взаимосвобода, приведшая к несовместности жизней наших, и в конечном итоге не она ли исключила нас полностью из жизни меня - твоей, а тебя - моей, хотя, утратив тебя, я на многие годы потерял ощущение реальности жизни не только своей, но и тех, кто сопутствовал мне на пути моем без тебя.

Встречи наши были подтверждением существования без тебя, и все прожитое лишь выявляло долгость ожидания их. Но не было у нас совместной жизни и общности, ни друзей, ни переживаний. И всякое время, нам отпущенное, было овеяно предстоящим временем без тебя, а все, бывшее без тебя, было лишь поводом для рассказа тебе при встрече, и закрадывался в это все больший соблазн перестановки событий, ничего поначалу и не менявшей, и все больше оставалось вне рассказанного тебе как могущего помешать уплотненности времени при встречах наших.

Глава 6

Не страх ли окончательности единичного воплощения, умноженный испугом перед множественностыо дробленности разветвлений, возникающих и недовоплощаемых, коснувшийся меня в детстве, когда, не желая признать однозначность своего Я, придумываешь себя - другого до потери понимания, какой ТЫ - реален, и уходишь в измерения, менявшие не только твое Я, но и сам мир, принявший его в себя, удерживал меня от углубления в любой пласт жизни, приведя к скольжению, в котором промелькивали некий порт, где был я матросом, студгородки Москвы, которые я начинал избегать, едва почуяв желанность свою в очередной компании, какие-то богемные сборища окраин нелепой нашей Страны, закрутившие, но не втянувшие меня в свой людоворот и Бог весть что еще, оставившее пеструю смесь в очередных автобиографиях, приводивших в недоумение кадровиков в столь даже затейливых конторах, как островной телерадиокомитет, неожиданно давший добро на возглавление мною радиостудии бывшего островного областного центра, впрочем; неиспользованное по причине непредвиденной ненужности прилагавшейся к этой должности благоустроенной квартиры, ради получения которой я и подался в эту контору.