Александр Житинский - Седьмое измерение

- А какой нынче год, не скажете?

- Говорят, год Дракона, - ответил я.

- Дракона... - задумчиво повторила она. - А по номеру, по номеру не припомните?

Я назвал порядковый номер года.

- От Рождества Христова? - уточнила старушка.

Я подтвердил, что да, от Рождества Христова.

Графиня возвела глаза к орлу, пошевелила губами. что-то высчитывая, а затем объявила:

- Пора в отпуск.

- Дайте мне урок мужества, а потом уходите в отпуск, - попросил я.

- Да-да, непременно! Это уж непременно! - оживилась графиня и скрылась за перламутровыми дверями.

Через минуту там послышались легкие и мягкие шаги, обе створки двери распахнулись, и передо мною предстал маленький человек в напудренном парике, в длинном камзоле и при шпаге. С первого взгляда я узнал в нем Суворова. Это несколько ошеломило меня, и я отступил на шаг.

- Добро пожаловать, милостивый государь! - быстро проговорил Суворов, глядя на меня снизу вверх абсолютно умными глазами.

От волнения я забыл, как его зовут. Помнил, что Генералиссимус, но отчество совершенно выпало. Генералиссимус Алексеевич? Генералиссимус Ильич?..

- Здравствуйте, Генералиссимус... - сказал я.

- О! - протестующе воскликнул Суворов, поднимая тонкие ладони. - Мы с вами не на плацу. Можете запросто - Александр Васильевич.

"Тезка, - почему-то подумал я. - Мы с Суворовым тезки".

Я последовал за ним через зал, вспоминая все, что читал когда-то или слышал о Суворове. "Переход через Альпы" - так! "Тяжело в ученье - легко в бою" - есть! "Плох тот солдат, который..." Дальнейшее сомнительно.

Мимо нас проскользнула графиня, нагруженная хозяйственной сумкой.

- Александр Васильевич, миленький, я в отпуск ухожу, в отпуск, может, и не свидимся больше. Вы бессмертный, вам-то что, а мне уж помирать пора, - протараторила она на ходу, на что Суворов довольно резко ответил:

- Чушь, любезная, чушь! - и добавил что-то по-французски.

Графиня разразилась французской тирадой, покраснела, сделала книксен и упорхнула.

Мы прошли еще один зал. где висели пыльные знамена. При виде их Суворов поморщился.

Распахнулась дверь, обнаруживая кабинет с бархатными креслами и резным бюро темного дерева. На бюро стоял зеленый телефонный аппарат. Суворов отстегнул шпагу, стянул парик и сложил то и другое на бюро.

- Я полагал, что опять пионеры, - объяснил он. - Пионеров мне положено встречать при шпаге. У нас хозрасчетная организация, - продолжил он, понизив голос, - так что приходится идти на мелкие ухищрения. Присаживайтесь...

Я сел в кресло. Суворов же в кресло не сел, а принялся расхаживать по кабинету в молчании. Я тоже молчал, считая всякие вопросы нелепыми.

- Вы не знаете случаем, где можно купить детские колготки? - вдруг спросил Суворов. - Понимаете, такие... шерстяные, тепленькие. На девочку пяти лет.

- А... А зачем вам?

- Ах, у меня тьма потомков в этом городе! - воскликнул Суворов. - И обо всех надо позаботиться. Как же - прапрапра... В общем, много прадедушка - Генералиссимус! Неудобно... А я с трудом ориентируюсь. Многое изменилось.

- Поручите адъютанту, - посоветовал я. Мне понравилось, что я столь находчиво вспомнил об адъютанте. Но Суворов помрачнел и взглянул на меня исподлобья.

- Мой последний адъютант, да будет вам известно, погиб при взятии Измаила. Редкого мужества был офицер, - сказал он и уселся в кресло напротив.

- Я спрошу у жены, - сказал я.

- Да-да, спросите, батенька, - снова потеплел Суворов. - Я заплачу.

Он порылся в кармане камзола и достал кожаный мешочек, туго набитый. Я подумал, что Суворов собирается отсыпать мне несколько золотых монет, но он встряхнул мешочек, размял его пальцами и высыпал на ладонь горстку бурого порошка. Он поднес ладонь к лицу и энергично втянул носом воздух. Порошок исчез с ладони. Суворов откинулся на спинку кресла, страдальчески зажмурился и оглушительно чихнул.

В кабинет вяло влетел двуглавый орел с запиской в одном из клювов. Он сел на подлокотник кресла, в котором был Генералиссимус, и протянул ему записку. Суворов прочитал ее и кинул на бюро.

- Нет, решительно никакого покою! - вскричал он, вскочил на ноги, снова нацепил парик и шпагу и выбежал прочь из кабинета. Орел обреченно полетел за ним.

Вскоре за дверью послышались детские голоса и шарканье ног по паркету. Голос Суворова сказал:

- Встаньте полукругом, девочек вперед. Тишина!

- Малахов, прекрати безобразничать! - сказал женский голос.

- Вы пришли сюда, чтобы прослушать урок мужества, - сказал Суворов. Так-с... Это похвально. Славные Отечества сыны, коих ордена и регалии покоятся на стендах, боевые знамена наши, оружие храбрых полков - все перед вами. Не было равного русскому солдату в стойкости, не было равного в терпении, не было и не будет равного по духу.