Александр Житинский - Седьмое измерение

- Ну конечно! - сказал Суриков. - Е-ще неизвестно, есть тикли или нет, а под нее уже подводят базу...

- Под него, - сказал я. - Утром оно среднего рода.

На меня посмотрели чуть внимательнее, чем обычно.

- Тикли есть. Я это вчера доказал, - заявил Михаилу с.

- Можешь пронаблюдать? - издевательски спросил Шатун.

- Нужен прибор. Но это уже не мое дело, - развел руками Михаилус.

Тикли бросилось в стекло, точно бабочка. Я подошел к окну и распахнул его настежь.

- Ты что, с ума сошел?!-закричали коллеги.

- Посмотрите, как улетает тикли, - сказал я.

- Чокнутый - факт, - сказал Шатун.

Тикли вытянулось в длинную ленту и полетело по направлению к парку культуры. Две синички пристроились к нему и сопровождали, пока тикли не скрылось из глаз. Суриков-старший закрыл окно и постучал себя по лбу логарифмической линейкой. Этот жест он адресовал мне, И все стали стучать по лбу логарифмическими линейками. Последним это сделал вахтер, когда я уходил домой. Неизвестно, где он ее взял.

Ночью наступил Новый год. Моя любимая девушка не пришла, потому что я так и не вспомнил, как ее зовут. Я сидел один перед телевизором и чокался шампанским с экраном. На третьем тосте экран разбился, вспыхнув ослепительным светом, и Новый год прошел мимо по соседней улице.

- Тикли! - позвал я.

Тикли высунулась из стеклянной дымящейся дыры, где только что танцевала Майя Плисецкая. На тикли было короткое вечернее платье, а ее зеленоватый глаз смотрел на меня простодушно и доверчиво, как новорожденный слоненок.

- Тикли, посиди со мной, - попросил я. - Ты меня понимаешь?

Она написала чем-то на стене: "Я тебя понимаю".

- Скоро они научатся тебя наблюдать, - сказал я.

"Пусть попробуют!" - храбро написала тикли.

- Тикли, дай я тебя поцелую! - обрадовался я. - Ты молодец, тикли!

"Ты тоже молодец, - написала она. - Целоваться не надо".

Я налил ей шампанского, и тикли отхлебнула глоточек. Видимо, она делала это впервые, потому что ее глаз сразу заблестел, и тикли стала летать по комнате быстро и бесшумно, оставив свое вечернее платье на диване.

- А кто еще умеет тебя видеть? - спросил я осторожно,

"Никто, - написала тикли. - Только ты! Ты! Ты!"

- Это значит, что я умнее Михаилуса? - спросил я.

"Ух, какой ты глупый!" - радостно написала тикли.

Она почти вся истратилась на последнюю надпись, которая осталась гореть на стене зеленоватым светом. От тикли остался небольшой кусочек, вроде драгоценного камня, и я сказал:

- Тикли, ты больше со мной не разговаривай. Давай помолчим...

Потом я протянул к ней ладонь, и тикли опустилась на нее, как светлячок. Я осторожно зажал ее в кулак, и мы уснули вместе.

В новом году я больше не видел тикли. Его никто больше не видел, даже Шатун, который сконструировал прибор и хвастался, что появилась принципиальная возможность наблюдать тикли. Но я не очень горюю, потому что тикли в ту новогоднюю ночь, которую она провела в моем кулаке, успела многое изменить. Она прочертила на ладони несколько новых линий судьбы, а старые подрисовала так, что вся моя жизнь пошла по-иному. Мне кажется, что в этом неоспоримое доказательство существования тикли.

1971

Урок мужества

Объявления, передаваемые по радио, иногда привлекают своей загадочностью. Недавно я услышал такое: "Музей Суворова приглашает на уроки мужества. Справки по телефону..."

С мужеством у меня всегда обстояло туговато. Временами я испытывал острый его дефицит и готов был обменять изрядную долю ироничности или обаяния на маленький кусочек мужества. Поэтому я подумал, что было бы совсем недурно получить предлагаемый урок в музее Суворова.

Музей Суворова, который находится против Таврического сада, по посещаемости уступает всем известным мне музеям. В среднем в его залы приходит не более полутора человек в день. В тот день, когда я пришел туда, тихая половинка статистического человека уже удалилась, и я был в музее один.

У дверей, инкрустированных перламутром, на бархатном стуле спала старушка, похожая на графиню. Над нею висел двуглавый орел, который тоже спал обеими головами. Я потоптался перед графиней и робко кашлянул. Старушка интеллигентно вздрогнула во сне, но не проснулась. Орел же открыл один из четырех глаз, который оказался мутноватым и пьяным.

- Я насчет урока мужества, - обратился я к орлу.

Орел поцокал кривыми клювами, и графиня проснулась. Я повторил свои слова. Графиня удивленно воззрилась на меня, потом поднялась со стула, обнаружив на нем бледно-зеленую круглую потертость, и почудивленно воззрилась н