Array Сборник - Вечное возвращение. Книга 2 - Рассказы

– Кир Кирилыч, прочитайте нам что-нибудь из ваших стихотворений, – сказала Люля.

– Да, Кир Кирилыч, пожалуйста! Мы просим вас, Кир Кирилыч! Да, Кир Кирилыч, прочтите!

Коридолин поэт! Этого еще недоставало. Арий Петрович судорожно стиснул свою рукопись, ожидавшую под салфеткой. И тут же, совсем некстати, ему вспомнился «бедный немец».

– Собственно говоря, я автор пушкинской школы и чуждаюсь всех этих декадентских фокусов. Пожалуй, я прочитаю вам «Старый сад».

Все замерло. Арий Петрович взглянул на Женю. Она улыбалась.

– Совсем Надсон, – прошептала умиленная Маргарита Титовна.

Барышни жадно и страстно глядели в лицо поэту. Женя потупилась. Галочка выставила укушенную щеку. Стихи лились и журчали:

Послышались вздохи. Кто-то всхлипнул. Люля простонала. Анна Павловна с рыданьем выскочила из-за стола и бурно бросилась по лестнице. Эта капля переполнила чашу.

Так продолжаться не могло. За столом сидели два Наполеона, Первый и Третий. Один был мрачен, как после битвы под Лейпцигом, другой сиял, точно готовился праздновать победу при Сольферино.

Золотая вилочка звякнула о фарфоровую тарелку. Арий Петрович развернул рукопись.

Тридцать шесть глаз устремились на него, и во всех тридцати шести читалось одно и то же. Что именно хотели сказать глаза, могло бы остаться тайной, но, к сожалению, Коридолин лишен был способности притворяться и выразил с дерзкой откровенностью их общую мысль:

– А что, милейший collega, роман, да еще исторический… После обеда оно немного того… в большом количестве вещь нестерпимая.

Арий Петрович с достоинством скрестил руки.

– Можно не читать.

Он ожидал взрыва восклицаний, упреков, просьб: ничуть не бывало. Угрозу встретили молчанием, а молчание, как известно, знак согласия. Мало того, все барышни глядели в тарелки, видимо совсем не желая слушать.

Коридолин хихикал. Одна Маргарита Титовна, разомлевшая от жары, шампанского и стихов, преодолела зевоту.

– Нет, отчего же, Арик, прочти, мы послушаем…

Арий Петрович отвечал ледяной улыбкой. Ах, как ему нездоровилось! В носу щиплет, по спине пробегает то озноб, то жар. Точно в тумане мелькнуло перед ним красивой лицо Жени. Арий Петрович вгляделся и сразу ожил. Женя кивала ему, улыбаясь и ободряя взглядом. Так вот в чем дело! Она шалит, она играет с Коридолиным, да и может ли нравиться подобный хам? А вот что скажут и Коридолин и все девицы, когда, выслушав роман, Женя упадет в объятия Ария Петровича и воскликнет: твой гений достоин моей красоты, я твоя навек!

Арий Петрович чувствовал, что улыбается слишком широко, сознавал непристойность своей улыбки, но удержаться не мог. Впрочем, и Наполеон, возвратившись с Эльбы, наверное, улыбался во весь рот.

Снова бодрый, радостный и здоровый, Арий Петрович раскрыл уверенно рукопись и глотнул воды.

– Евгения Богарнэ. Исторический роман эпохи Наполеона I. В трех частях, с прологом и эпилогом. Посвящается Евгении Михайловне Арбузовой. Пролог. Глава первая. Таинственный жирофаг. На засыпавшую Францию постепенно спускались весенние сумерки, и багряное солнце тихо сливалось с далекой линией пурпурного горизонта. Красивый всадник, сидя верхом на арабской лошади…

– Pardon, – зазвенел страдальческий голосок Анны Павловны. Она подошла к столу. – Я прошу у всех извинения. Надеюсь, что Арий Петрович, как истинный кавалер, не откажет мне в моей просьбе. Я тоже хочу прочесть кое-что. Вчера я написала стихотворение в прозе «Одуванчик». Оно короткое, всего несколько строк…

– Вот это дело, просим! – крикнул Коридолин.

– Пожалуйста, Анна Павловна, просим, душечка, читайте, дорогая, – защебетали девицы хором.

– Арик, что такое жирофаг? – спросила тетя Марго.

– Бродячий монах, – сурово ответил Арик.

Анна Павловна ухватилась за стул и слегка качнулась. Галочка поддержала ее.

– Вам дурно, Анна Павловна?

– Оставь меня, добрая Галочка. У меня хватит силы снести до конца мой крест.