Array Сборник - Вечное возвращение. Книга 2 - Рассказы

– Прошу вас принять вот эту безделку. Вы любите абрикотин.

Арий Петрович улыбнулся и взял флакон.

– Холодно, холодно, – шептали посинелые губки Анны Павловны.

– Вам холодно, неужели?

– Холодно душе, жестокий, безжалостный человек.

Анна Павловна припала к Арию Петровичу и оттолкнула его.

– А теперь я отдаю тебя ей. Прощай.

Арий Петрович вспомнил императрицу Жозефину, задумчиво улыбнулся и, сутуля плечи, пошел вниз. Анна Павловна с покорной грустью смотрела на его широкую спину. «Уходя, она бросила последний прощальный взгляд» – опять мелькнула ей романтическая фраза.

В зале ожидала именинника новая неприятность. Когда все стали садиться, Арий Петрович пригласил Женю и, указав золотой прибор, хотел сесть рядом.

Вдруг его место у второго прибора занял Коридолин и тотчас весело затараторил с соседкой, будто ни в чем не бывало. В суматохе это осталось незамеченным. Не мог же Арий Петрович, в самом деле, вытащить гостя за шиворот и посадить с другой дамой.

Он медленно отошел, сел в конце стола и очутился подле Анны Павловны. Арий Петрович чувствовал, что и ему теперь холодно. Вихри бушевали в груди именинника под крахмальной сорочкой. Он видел себя в снежном пустынном поле среди разгромленной армии, бегущего в санках из обгорелой Москвы.

Арий Петрович хмурился весь обед. Никто не обратил на это внимания, одна Маргарита Титовна была немного удивлена, что племянник выбрал другое место, но за хлопотами ей было не до того.

Коридолин между тем разыгрался и закусил удила. Уже за пирогом он успел овладеть вниманием всех девиц и мог по праву назваться душою общества. Остроты, эпиграммы, каламбуры он сыпал как из мешка, бесцеремонно шутил с начальницей, заставлял девиц пить и чокаться, то и дело подливал Жене. Особенно возмущало Ария Петровича поведение барышень и самой Маргариты Титовны. Все они радостно и благодарно сияющими глазами смотрели на Коридолина, приходили в бурное восхищение от его острот, дружно смеялись и вообще держали себя так, будто за именинным столом сидел не Арий Петрович, а восковая кукла. Но Женя, Женя! Она глядела Коридолину в глаза, аплодировала, хохотала. И только одна бедная Анна Павловна, поглощенная, как говорится, своим горем, молча кушала пирог.

Еще за супом Арий Петрович терзался упорной мыслью: на кого похож Коридолин? Где встречал он эти наглые усы с циничной бороденкой, узкий нос и косой пробор? Лицо это давно известно, знакомо с детства. Арию Петровичу ясно было, что он жестоко простужен: окна открыты, везде сквозняки, начинается, должно быть, бред. И только после жаркого он вдруг вспомнил: да ведь это копия Наполеона Третьего!

Арий Петрович презрительно усмехнулся.

– Собственно говоря, моя специальность Пушкин, – рассказывал между тем Коридолин, прихлебывая бордо. – Барышни, наполняйте ваши чаши. Подымем бокалы, содвинем их разом! Ура! Вот так. Я пушкинианец. Сейчас у меня готовы две крупные работы: «Знал ли Пушкин по-португальски», это во-первых, и еще одна: «Нюхал ли Пушкин табак».

Девицы визгливо хохотали. Маргарита Титовна вытирала от смеха слезы.

– Я не шучу. Новейшая наука требует детальных подробностей при изучении поэзии. Даже Венгеров… Да вот вы, не знаете ли, кстати, Арий Петрович, откуда это? Пушкин пишет, что, мол, Сенковскому учить Дениса Давыдова все равно, что евнуху учить Потемкина. Цитата, собственно говоря, несомненно точная, но источник не указан.

Арий Петрович ответил огненным взором. Девицы переглянулись.

– То есть чему же учить Потемкина, Кир Кирилыч, я что-то не понимаю? – спросила Галочка Бух.

– Со временем поймете, барышня, времени много. Когда-нибудь все тайное окажется явным.

Коридолин захохотал. Арий Петрович, выражаясь слогом Козьмы Пруткова, не верил ушам своим. Оса влетела в окно и кружилась, звеня, над рюмками.

– А то вот еще загадочное местечко. Я ведь родом из Пензы. Там в старину держал театр помещик Гладков. Так Пушкин про него говорит: Гладков-Буянов, провонявший чесноком и водкой. Ну-с. Пензенская архивная комиссия…

Галочка взвизгнула и вскочила: оса ужалила ее в щеку. К счастью оказалось, что опухоль сделала Галочку интересней. Она успокоилась и тотчас решила, что будет собирать ос и давать им жалить щеки.

Арий Петрович потемнел. Лучшие чувства его поруганы, идеал оплеван. И он ничего не может сделать с пошляком, не может даже возразить ему. Цитаты из Пушкина, и обе вполне цензурны, а главное, и тетя Марго, и Нуся, и Женя, и Люля с Галочкой, и остальные двенадцать барышень – все пленены Коридолиным, все глаз не сводят с нахальных его усов.