Array Сборник - Вечное возвращение. Книга 2 - Рассказы

Так и было. Только Гнуч не свистнул. Позабыл он. Уж больно у Клявы с Ваской лучше всех выходило. «Вот бы я так!» – сказал себе Гнуч, и даже зазнобило его будто, до чего хорошо было бы. Только и Фильке не сказал про это:

– Векша, – грит, – за мной, вышибала здешняя, зав-клуб, следил за мной, потому и не свистнул.

И закосился было, да загорбился для страху, как и делать должен. Но и не знамо почему не получилось это у него… Не по-настоящему получилось, а как точно неохота было.

– Клява! И с Ваской! Савка Клява! Где Гнуч?.. Гнуча даешь!

Это гамаз забухтил, когда Савка со своей шмарой в залу вкатился. И зараз будто тихо стало. Парнишки – по углам которые. Горбатятся, косятся – страшно. Другие танцовать не стали, шмары сами с собой начали и не особо по-новому, а со скукой.

Клява же как глянул по нашим – ему и говорить не надо – бузит братва. Тут, который другой был, в отделение бы он позвонил, али сам слинял бы, потому ясно – в резку брать будут, а Клява, говорю, делаш. Только сказал скосо Васке про чего-то и сел с ней, как ничего нету, – у выключателя.

Потому знал Клява, что гамаз, что собака; струсишь – обязательно за штаны хватит, али облает, а не трусь – и не тронет. Да и сознательность эта, от дисциплины была в нем.

– Милюки не дело. Только ожгут ребят. Тут подход нужен, и милюки не крайность.

– А я попробую, нет ли кого в работу взять.

– Опять одиночку.

– А ты зазови всех. Кабы каждая комсомолка брала на себя одного этакого – все бы они вывелись.

– И почему ты, Васка, за парнишек берешься?

– А потому, что за девчонок ихних вам надо браться. Понял? Только меньше любовь крутить…

Тут Клява даже рот растопырил, до чего огорошила его Васка словами этими. Уж больно в самый цвет было сказано. Уж так сказано, что ежеля думать очень, то и чепуха будто, а сразу принять – то самая правда и есть. Только не время было разбираться. Дворняжка в открытую к выключателю подбирался. Волгарь же так и заходил.

– Ну, – сказал он про Гнуча, – ежели барахлил только – измутохаю!

И вот обсели, значит, Кляву всем гамазом; Гнуч с Волгарем наперед, а Фильке сказали, чтоб Васку подколоть:

– Намажь Дырявой али другой шмаре по басам. Стукни которой ни есть.

А Васка комсомолка ведь и значит за баб – на «дуру» полезет ежели тронешь. Да, Клява, говорю, стерва парнишка: такого не сделовишь на-плешь. И только что Филька навернул Дырявой, Васка – скок было на Фильку, а Савка – хвать Васку, назад ее и бухтит, чтобы все слыхали:

– Постой, Васка. Кабы по-настоящему тронули девчонку, она бы соплей и всех-то их разом пришибла бы. А тут просто братва с аршина треплется.

До чего тут взъело шпану! Которые вскочили, гляди схлеснутся… А никто ничего. Только жиганье опять своих шмар захомутало, и начали по-новому танцовать с дрыганьем, да со свистом.

А Гнуча и неразбери – поймешь чего он: зекает на Васку, рубаху застегнул и кепку в карман затырил. А парнишкам говорит:

– Чичас Васку на вальц позову… А там уж знаю чего.

И опять весь на Васку. А тут и Васка взглянула как раз на Гнуча, да этак, что и не расскажешь как, заулыбалась ему и хошь верь-не-верь – чуть-чуть язык ему высунула.

Так и полыхнуло жаром на Гнуча. Позови вот тыщи задрыг наших и у всех клеши ему – не надо сказал бы, ежели Васка еще так ему. Да… эх-ха… не случится уж больше этого… эх-ха…

А Клява опять, как ничего нету, бухтит Васке:

– Гляди, гляди! – ну и жиганство! Примерно говоря, ежели кто чужой сюда бы прихрял… ну который отродясь не видывал бы этакого жиганства? подох бы с хохоту! «Чего они тут делают такое?» – подумал бы он. «Сидят в углу какие-то дяди и в трубы дудят. А посередь залы другие дяди; одни в одной юбке да две ноги, а другие на обе ноги по юбке натянули и вот скачут, да ловят друг дружку. Вот пымались, значит, склещились и ну лягаться, и ну торкаться, и ну ногами брыкаться. А рожи! – умрешь, до чего глупые. Но вот расцепились, отскочили друг от друга и ну ковырять пол, и ну дрыгаться, и ну спотыкаться. Поковырялись, подрыгались и опять – хвать друг за дружку и ну мяться и ну опять все сначала. А в углу наяривают. Рожи! – Не иначе человека сожрать хотят от свирепости.

– Ха-ха-ха! – закатилась Васка. И Гнуча будто позвала глазом.

– Ха-ха-ха! – и Гнуч за ней загорловил с совестью, до чего смешно выходило у Савки.

– А ты на этих-то посмотри, на этих-то! – это Васка опять стала.

– На шпану? – подкусил Клява.

– На ребят-то этих! Клеши-то распустили! А рубахи-то гляди! А этот дураковатый и прореху… (это на Волгаря, а он тут). – Ну и петухи! А ведь думают, – фасон, фар-тачи, бояться всех их должны, ха, ха, ха… Атаманы! Даже пивную, говорят, один взломал, – вот до чего молодец он. Ну и грозные! Все девчонки глядят, да влюбляются, до чего они грозные. Тьфу!