Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ пятый. Американскіе разсказы [Старая орфография]

— А это, видишь, они чулки повѣсили, — сказала хозяйка, указывая на наличникъ камина, гдѣ рядышкомъ красовались три дѣтскихъ чулка съ широко разставленнымъ устьемъ, — для Санта-Клауса, а по-нашему для Николы Чудотворца. Потому, по американской вѣрѣ, — продолжала она, — Санта-Клаусъ приходитъ ночью, сквозь трубу спущается и кладетъ гостинцы въ чулки этые…

— Ужли правда? — спросила гостья съ озадаченнымъ видомъ.

— Ну, вотъ! — сказала хозяйка снисходительнымъ тономъ. — Сами, конечно, покупаемъ.

— Поживешь, все узнаешь! — прибавила она съ сознаніемъ собственнаго превосходства.

— Премудрость! — вздохнула гостья. — Русскіе ребятишки, а лопочутъ по американски…

Она неторопливо перешла комнату, стуча своими тяжелыми башмаками, и усѣлась въ группѣ женщинъ, которыя весело болтали между собой, на половину не понимая другъ друга и поминутно разражаясь хохотомъ по поводу взаимныхъ недоразумѣній. Кромѣ нея и хозяйки въ комнатѣ не было православныхъ русскихъ женщинъ, ибо младшіе члены русскаго общества пріѣхали еще «въ холостомъ видѣ», по опредѣленію самаго разбитного изъ нихъ, Ванюшки Руднева. Одна гостья была женой одного изъ вышеупомянутыхъ обрусѣлыхъ евреевъ, хотя она говорила по-русски хуже своего мужа; другая была русинка изъ угорской Буковины; третья какая-то иная австрійская переселенка, не то словинка, не то словачка. Другіе члены общества были такъ мало знакомы съ австрійской національной картой, что даже не подозрѣвали разницы. Но когда она говорила, они прислушивались съ нѣсколько недоумѣвающимъ видомъ. Звуки и слова ея рѣчи звучали совсѣмъ похоже по-русски, но какъ-то отказывались складываться въ удобопонятныя фразы.

Были еще двѣ дѣвушки, еврейки, уже совсѣмъ плохо говорившія по-русски. Ихъ пригласили для танцевъ и для компаніи Рудневу и его сверстникамъ. Онѣ долго упирались, но потомъ согласились, увлекаемыя желаніемъ посмотрѣть настоящихъ русскихъ молодыхъ людей.

Рудневъ и его ближашій товарищъ Подшиваловъ, присѣвшіе у противоположной стороны, переглянулись, поднялись съ мѣстъ и направились къ выходу. Они уже вынули изъ кармановъ мягкія складныя фуражки, которыя, повидимому, были заранѣе приготовлены, но вдругъ разсмѣялись и вернулись назадъ. Этотъ домъ служилъ уже около года мѣстомъ собраній, но хозяинъ былъ совсѣмъ непьющій и не ставилъ на столъ даже пива. Нѣкоторые изъ молодыхъ гостей завели привычку безшумно спускаться по лѣстницѣ и переходить черезъ дорогу къ ближайшему кабаку, гдѣ можно было пополнить недостатки хозяйскаго гостепріимства. Рудневъ и Подшиваловъ посѣщали собранія правильно и такъ же правильно совершали путешествіе внизъ. Въ концѣ концовъ эта привычка достигла машинальности, которая даже въ этотъ торжественный день чуть не отправила ихъ въ американскій кабакъ.

Павелъ, высокій и нескладный, похожій на деревянный столбъ, кое-какъ обвѣшанный одеждой, уже стоялъ у стола съ закуской и, видимо, поджидалъ компанію.

— Иваны, идите сюда! — воскликнулъ онъ обрадованнымъ тономъ. — Выпьемъ, Иваны, ради праздника!

И Рудневъ и Подшиваловъ имѣли одно и то же имя. Оба они были низкаго роста, съ разбитными лицами и проворными движеніями. У Руднева, который происходилъ изъ петербургскихъ цеховыхъ, лицо было сѣрое и тусклое и имѣло забубенно-мочальный видъ. Подшиваловъ былъ родомъ изъ рязанской деревни Подшиваловой. Черты его лица были тонки, и сквозь бѣлую кожу проступалъ легкій румянецъ. Когда онъ разсказывалъ о своихъ похожденіяхъ, глаза его играли яснымъ, простодушнымъ, немного лукавымъ выраженіемъ.

А поразсказать было что. Оба пріятеля, прежде чѣмъ попасть въ Америку, нѣсколько лѣтъ скитались по всевозможнымъ Европамъ, то вмѣстѣ, то порознь. Рудневъ прожилъ три года въ Парижѣ и мало-помалу сталъ своимъ человѣкомъ въ Сентъ-Антуанскомъ предмѣстьѣ. Однажды, подъ хмелькомъ, онъ забрался на верхушку большого каштана на бульварѣ Бастиліи и сталъ показывать собравшейся толпѣ разныя гимнастическія шутки.

Полицейскій стоялъ внизу и ругался.

— Пожалуйте на дерево, господинъ! — вѣжливо приглашалъ его Рудневъ. — Погоняйтесь за мной, какъ бѣлочка за бѣлочкой…

Въ эту ночь Рудневъ положилъ начало своему знакомству съ французскимъ участкомъ и могъ на досугѣ сравнить его съ отечественными клоповниками.

Подшиваловъ попалъ въ Лондонъ; потомъ, не зная ни слова по-англійски, ушелъ пѣшкомъ въ Шотландію, какъ ходили древніе русскіе путники, и попалъ въ Глазго, на лѣсную выставку. Не имѣя ни гроша денегъ въ карманѣ, онъ умудрился брать маленькіе подряды на столярныя работы. Черезъ мѣсяцъ Подшиваловъ вызвалъ къ себѣ Руднева, и они вдвоемъ заработали около сотни фунтовъ. Они разговаривали съ продавцами лѣса при помощи аршина и цифръ, которыя одинаковы во всѣхъ странахъ; а съ заказчиками вели родъ нѣмой торговли.