Всеволод Сысоев - Удивительные звери [Повесть, рассказы, очерки]

Как-то, обследуя туалетный столик хозяйки, куда его всегда манил запах духов, Жучок увидел Свое изображение в зеркале. Приняв его за другого соболя, Жучок, зашипел, выгнул спину с поднявшимся дыбом волосом и бросился на незнакомца, но, убедившись, что на столе кроме него никого нет, успокоился.

Не был Жучок равнодушен к радиоприемнику: ему нравилась мелодичная музыка, напоминавшая звуки родного леса. Вот только с Муркой он так и не примирился: кошка почти не появлялась в доме. Видя, что пленник тоскует по свободе и всеми силами стремится ее обрести, директор принимал меры по предотвращению побега. В окна была вставлена сетка, двери плотно закрывались. И все же Жучку удалось однажды выбраться из квартиры на волю. Как обрадовался и преобразился он! Нет, нельзя променять свободу на сытую, безопасную жизнь, мягкую, теплую постель. Зов леса оказался сильнее привязанности к человеку.

Обнаружив исчезновение соболя, директор вызвал двух охотников с сетью-обметом, и они втроем направились на поиски беглеца. Неизвестно, нашелся ли бы Жучок, если бы не Буран. Умная собака, взяв знакомый след у самого дома, догнала соболя. Загнав Жучка на дерево, она громким лаем известила охотников о своей находке. Расставив сеть вокруг дерева, один из охотников полез за Жучком. При виде незнакомого человека соболь спрыгнул с дерева, но убежать не смог: запутался в обмете.

В наказание Жучка посадили в клетку, но хозяйка снова впустила его в комнату.

Проживи Жучок несколько лет среди людей, возможно, он и стал бы ручным, но обстоятельства складывались иначе. Ухаживать хозяевам за ним было некогда. С наступлением зимы на базу начали поступать живые соболи. Срочно комплектовалась первая партия зверьков, предназначенная к выпуску на Охотском побережье. В эту партию и был включен Жучок.

Перегнали его в фанерную транспортную клетку, вместе с другими соболями отвезли на железнодорожную станцию и погрузили в багажный вагон пассажирского поезда. Холод и стук колес не давали спать соболям. Зверьки согревались движением, непрестанно снуя в тесных клетках. В Хабаровске их разместили в теплом здании карантина, а утром отвезли в аэропорт и погрузили в чрево большого самолета. Воздушный полет Жучок перенес легко.

После передышки и кормления в порту прибытия соболей погрузили в сани и повезли на лошадях к ближайшему совхозу; там предстояло перегрузить их на оленьи нарты и везти к месту выпуска. На километр растянулся караван оленьих упряжек, и на каждой нарте размещалось по нескольку транспортных клеток со зверьками. Пока соболей возили на машинах да на самолетах, сидели они в клетках притихшие, теперь же, чувствуя запах лесов, они пришли в крайнее возбуждение, грызли клетки, высовывали носы, урчали, гремели поилками.

Прибыв к месту выпуска, охотники снимали клетки с соболями с нарт, ставили на снег и широко распахивали дверцы: пожалуйста, мол, выходите на волю!

Дошла очередь и до Жучка. Но Жучок не торопился. Выставив голову наружу, он сперва осмотрелся, не подкарауливает ли кто его за клеткой. Затем принюхался к воздуху и вдруг помчался вскачь к зарослям леса. Еще издали приметив елку погуще, он мигом заскочил на нее и затаился в черно-зеленой мохнатой кроне.

Люди оставили соболям для подкормки мороженое мясо и возвратились в поселок. Для новоселов наступила самостоятельная жизнь.

В течение нескольких ночей Жучок довольствовался запасами пищи, оставленной ему человеком, затем ушел в сопки. В первый же день он изловил беспечную белку, а выйдя на ключ, обнаружил следы соболюшки, прибывшей с ним в одной партии.

Начиналась мартовская оттепель. Весело бежал Жучок лесом навстречу новой жизни, а кругом простирались просторы заснеженной тайги. На этом месте предстояло теперь жить четвероногим переселенцам с далеких буреинских гор.

Проводник экспедиции эвенк Поротов — профессиональный охотник. Уверенно ведет он вереницу вьючных оленей, привязанных друг к другу кожаным поводом, лавируя в лесной чащобе. Ни один олень не зацепится за дерево, если его обошел передовой. Жаркий летний день клонился к вечеру. Подойдя к лесному ключу, Поротов останавливает тяжело дышащих оленей.

— Однако здесь табор делать будем, — говорит он, привязывая передового к березе. Вместе с охотоведом они быстро развьючивают оленей. Охотовед разбивает палатку, проводник отводит оленей на обширную поляну и привязывает к шее каждого по тонкому деревянному обрубку — с такой помехой далеко от табора не уйдешь. На дойную оленуху он подвешивает самодельный колокольчик — ботало (жестяная банка, внутри которой прикреплен болтающийся винтик).