Граф Кисету - Камелии высокого и низкого полета [С приложением «Записок петербургской камелии»]

Сойтись, разумеется, было нетрудно. Соня рада была на безлюдье хоть с кем-нибудь сказать человеческое слово; она привязалась к Адель.

В это время к Адель стал ездить один богатый московский негоциант Глудов. Денег он просадил на нее бесчисленное множество (Адель никогда не стеснялась со своими поклонниками), он же исполнял все ее желания и прихоти. С Глудовым очень часто приезжал к Адель молодой человек лет двадцати семи; он был купец, фамилия его была Иволгин. Так как Соня почти все время проводила у Адель, то ей и приходилось довольно часто встречать его.

Людей, подобных Иволгину, можно встретить на каждом шагу: это был богатенький, избалованный купчик, не совсем умный, хотя также не совсем и глупый, с виду тихий и скромный, в сущности же развращенный до мозга костей, с очень обыкновенной вывесочной, хотя и довольно красивой физиономией.

Иволгину Соня очень понравилась — и он решился овладеть ею. Он повел себя относительно ее довольно умно и тонко.

Никогда не позволяя себе при ней ни малейшей вольности, ведя себя всегда прилично и с достоинством, он довольно резко выделялся из пьяной и безобразной компании. Он иногда привозил Соне книг, но никогда не предлагал ни денег, ни подарков, понимая, что это могло бы оскорбить достоинство молодой девушки. Одним словом, он вел себя относительно ее довольно умно и тактично.

Нельзя сказать, чтобы Иволгин особенно нравился Соне: она считала его только лучше других. Впрочем, он не был ей противен и с ним она разговаривала чаще, чем с другими.

Необходимо еще заметить, что Адель не показывалась перед Соней во всей наготе своей порочной жизни и умела сдерживать в присутствии Сони дикие порывы своих посетителей. Правда, происходило многое, от чего коробило Соню, что было ей очень не по вкусу, но, с одной стороны, она догадывалась о той жизни, которую вела Адель, хотя и не могла дать себе в ней верного отчета, с другой же, присутствие Адель, всегда веселой и насмешливой, к которой она сильно привязалась, сделалось для нее необходимостью, так что, не смотря на замечания и воркотню тетки, она почти постоянно пребывала у Адель. Тем не менее, советы и разговоры Адель сильно повлияли на Соню.

Ей еще не было шестнадцати лет. Она, следовательно, находилась в таком возрасте, когда человек-ребенок, не имея еще никаких убеждений, тем не менее, в высшей степени восприимчив к принятию как добра, так и зла, а последнего даже, пожалуй, и более. Среда, в которой вращалась Адель и в которой так часто была и Соня, имела на последнюю страшное, развращающее влияние; не развратясь еще телом, она была глубоко развращена душой.

Час падения был недалек.

Однажды — это было в светлую январскую ночь — часов в 9-ть вечера, к подъезду дома, где жили Адель и Соня, гремя бубенчиками и бляхами, подкатила лихая тройка.

Соня сидела в это время у Адель, тетки не было дома. У Адель очень болела голова и она, грациозно свернувшись, полуодетая лежала на козетке. Возле нее сидела Соня и читала ей какой-то только что вышедший французский роман.

Оба господина, раздевшись в передней, которая была не заперта, вошли так неожиданно в комнату, где находились Адель и Соня, что они обе вскрикнули.

Оба господина были замаскированы. Но одном был великолепный костюм маркиза эпохи Людовика XIV: фиолетовый бархатный кафтан с высоким жабо, на боку шпага, ноги были затянуты в узкие белые панталоны; черные шелковые чулки и башмаки с каблуками довершали наряд. Другой для контраста был одет трубочистом: черная бархатная куртка с такими же панталонами и сапоги, на голове кругленькая черная бархатная шапочка, на одной стороне груди фонарь, на другой веревка и гиря — обыкновенные принадлежности трубочиста. Лица обоих были закрыты черными шелковыми масками.

Оба приезжих господина хотели было сохранить инкогнито, но это им не удалось. В одном Адель тотчас же узнала Иволгина, в другом одного его приятеля.

Послали за шампанским. Адель и Иволгин уговорили Соню выпить два бокала. В голове у ней зашумело, она развеселилась. Иволгин оказывал ей необыкновенное внимание.

Вскоре Иволгин предложил дамам прокатиться. Адель согласилась, Соня заупрямилась.

— Теперь поздно, поздно, — твердила она.

— Полноте, теперь самое настоящее время, — уговаривал ее Иволгин.

— Разумеется, — подтверждала Адель. — Проведи ты хоть один день святок как следует.

— Но тетушка узнает, — попробовала было защищаться Соня.

— Да ведь ты знаешь, что ее дома нет, — воскликнула с торжеством Адель.