- Нет! - твердо сказал зоотехник. - Все как на ладошке! Переважим
бычков, подпишем договор, и они в твоей воле: хочешь - в колхозе корма
бери, хочешь - на базаре, нас не касается. Сдаточный вес наберут - примем
по сложившимся ценам. Какие будут. А управляйтесь сами. Сладишь - один
работай. Захочешь - возьми напарника. Зятьев призови, сынов. Апрель,
май... - считал зоотехник. - Семь-восемь месяцев впереди. Таких можно
быков выкормить - по пять центнер. Не меньше ста тысяч заработаешь.
- Заманивать мастера... - не поверила Ленка. - Набрешете - кобель не
перепрянет.
- Пишу расписку, - с ходу предложил зоотехник. - Если Николай при
сдаче получает меньше ста тысяч, я доплачиваю из своего кармана. Писать?
- Чего это ты добрый такой? - спросила Ленка.
- Я не добрый, я считать умею. Не выйдет сто тысяч, доплачу. Но... погрозил он. - Если будет выше, то все, что сверху, отдашь мне. Вторую подпись тоже поставь. Ясно?
Такой поворот Ленке не понравился, она поглядела на мужа вопрошающе.
Николай лишь сидел и вздыхал, слушая зоотехника да жену. Он понимал, что взнуздывают его и хотят запрячь, а потом придется везти. Не хотелось.
Наработался он за жизнь. Наломался.
А деньги что... Денег, если припомнить, было и перебыло в руках. Но
проку от них? Не денег хотелось - покоя. И потому ответил он зоотехнику
прямо:
- Не пойду. Ищите других, помоложе.
И, провожая гостя на волю, к машине, повторил еще раз:
- Не пойду. Лишь из больницы. Не оклемался. Врачи велели полегче
тянуть.
Вечерний автобус из райцентра прогудел у амбаров и покатил на Вихляевку. Видно, дорога совсем обсохла.
Николай с Ленкой гостей не ждали, а они уже были рядом, пройдя от
автобусной остановки задами, через гумно.
Стукнула дверь, и объявились. Старшая дочь Анна шагнула через порог:
- Хозяева дома? Живые? Здорово дневали!
За спиной ее, возвышаясь над матерью, стоял Артур, без шапки, черные
волосы до плеч.
- Здравствуйте, - тихо промолвил он.
Николай поднялся навстречу. Ленка заохала, выбираясь из кровати.
Упреждая вопросы, дочь объявила:
- Я тем же автобусом - назад, шофер скоро подъедет. Привезла вам
сыночка, пусть перебудет хоть месяц. Иначе в тюрьму посадят.
- Языком болтаешь... - хмуро проговорил Артур, подсаживаясь к печке.
Курточка на нем была легкая, а под ней - тонкая футболка с портретом девки
ли, парня с длинными волосами.
- Замолчи! - возвысила голос Анна. - Спасибо тетке Таисе, ее Лешка - в милиции, передал. На хутор его отправьте, к дедам. Взорвали киоск
у армян.
- Ты знаешь?! Я его взрывал?!
- Замолчи! Тот вечер от тебя и вправду гребостным несло, какой-то гарью.
А раньше мопед украли.
- Я украл? - зло спросил Артур.
- Замолчи! Тягали-тягали с этим мопедом. Потом с мотоциклом. Участковый замучил. То подрались возле клуба с чеченами. Тетка Таиса так и
сказала: тюрьма по нем плачет. Пусть на хуторе перебудет месяц-другой.
- Ага... Буду я тут два месяца сидеть... Жди... - угрюмо пообещал Артур.
- Замолчи! Будешь сидеть.
Толком и не успели поговорить. Лишь собрали дочери картошки, луку да
сала, как засигналил автобус, и она уехала.
Артур в хлопотах участия не принимал. Как сел у печки, так и сидел.
Николай внука жалел, но с горечью понимал, что на хуторе тот долго не
просидит, хорошо, если выдержит неделю-другую. И запылит. А там, в
райцентре, снова те же дружки, те же дела. И днем раньше, днем позже, а
тюрьмы не миновать. Нынче вывернулись - завтра попадутся. Посадят, и
сгубится там навовсе. А жалко... Так жалко... Виделся внук маленьким,
ласковым. Он и сейчас был неплохим. В больницу к Николаю ходил, печенье
приносил, мягких булок, домашних блинцов. В плохое не верилось, а оно
уже подступало. И как его отвести...
Наутро Артур долго спал. Вчерашняя злость прошла. И вправду стоило
отсидеться на хуторе, пока утихнет весь шум и гам вокруг этого паршивого
киоска.
В хате топилась печь. Шкворчала яичница с картошкой и салом. Дед
Николай, увидев, что внук проснулся, спросил с улыбкой: "Выспался?" Все
же хорошо было у деда на хуторе: тепло, сытно и никто не ругался. Не то что
дома.
Потом во дворе разбирались в сарае, вытягивая оттуда всякий хлам. День
был не больно погожий, порой моросило; но одели Артура в шерстяной,
пополам с козьим пухом, вязаный свитер да телогрейку, на ногах - сапоги,
теплые носки, в портянках. После сытного завтрака, в доброй одежке
Читать дальше