Леонид Гаврилкин - Остаюсь с тобой

10

Когда вахта уезжала домой на выходные, Алесич даже не вышел из вагончика, притворился, что спит. Лежал на койке, ждал, когда отойдет автобус. Товарищам сказал, что в Зуев не поедет, а если решит съездить к матери, так это совсем в другую сторону. Потом встал, вышел из вагончика и направился в соседний вагончик, где жил мастер. Рослик сидел за маленьким столиком, прижав плечом к уху телефонную трубку, записывал в толстую тетрадь и кричал:

- Идем с опережением графика. Суток на пять. Дизели не глушим и на секунду. Через неделю кончим бурить. Передайте, чтобы не тянули с горючкой. Заявки повезли вахтенным автобусом... Конечно, перерасход... А что же вы хотели? На повышенных скоростях... Ничего, раньше кончим, экономия будет. Вы премии готовьте, а не выговоры, хе-хе... Всего! - Положил трубку на место, поднялся, стоя дописывая что-то в тетради, проворно повернулся всем крепко сбитым телом к дверям, заметил Алесича. - Вы не поехали?

- Как видите.

- Почему?

- Если поеду, боюсь, долго придется вам меня ждать, - усмехнулся Алесич. Его острый нос, казалось, заострился еще больше. - Считайте, Степан Юрьевич, не хочу ехать, хочу работать. Могу хоть сейчас на вахту.

- Не имею права оставлять вас без отдыха. Так что... - Решив, что разговор окончен, Рослик подошел к Алесичу, остановился, ожидая, когда тот посторонится, уступит ему дорогу.

- Вы что, Степан Юрьевич, не понимаете, что с такими деньгами в кармане мне нельзя без дела...

- А-а... - Простодушно глядя на Алесича карими глазами, Рослик посоветовал: - Отошлите жене.

- Нет у меня жены, - буркнул Алесич. - Так что посылайте, начальник, на вахту. Мне лучше будет, чем лежать и дрыхнуть. На зарплату не претендую.

- Хорошо, - согласился Рослик. - Хорошо, идите. Как раз верховой домой просился. Подмените его.

Алесич зашел в раздевалку, переоделся в рабочую спецовку, пошагал на буровую. Верховому там нечего было делать: трубы поднимать не собирались. Алесич уселся на стальных обсадных трубах, которые завезли загодя для укрепления ствола скважины. Новенькие трубы отливали синью.

Алесич сидел, вобрав голову в воротник брезентовой робы, и не сводил глаз с котлопункта. Вот двери столовки отворились. Катя хлопнула ими, закрыла. Размахивая полами халата, как белыми крыльями, подалась в свой вагончик. Замок на двери столовки не повесила, значит, вот-вот вернется назад. И если сейчас не заметила его, то, возвращаясь, обязательно заметит. Нельзя не зацепиться взглядом за одного-единственного человека, сидящего на трубах. Только вот узнает ли его? Все буровики в одинаковых робах. А если и узнает, что из того, все равно ведь не подбежит к нему. Откуда ей знать, что сидит он здесь из-за нее и ради нее?

Если бы кто сказал Алесичу, что в его сердце зреет, нарождается любовь к Кате, он только бы рассмеялся.

После того памятного ночного разговора они ни разу не встречались с глазу на глаз. Даже случайно. Алесич несколько раз приходил на котлопункт пораньше, чтобы хоть словом перекинуться с Катей через окно, но она не показывалась. Оставался позже, надеясь дождаться, когда она выйдет за посудой. Ни разу не вышла. Видно, ждала, когда в столовке никого не останется. А может, не хотела встречаться? Но это пока что его нисколько не смущало. Ему приятно было думать о ней, видеть ее хоть издалека. Для того росточка, что пробивался у него в сердце, большего и не требовалось. И сейчас он считал, что остался на буровой совсем не из-за нее. Он и правда боялся очутиться с деньгами в городе, где что ни улица, то пивной бар. Да и вообще, при чем здесь она? Нечего о ней думать. Когда-то думал так об одной. Чем кончилось?.. Бабы есть бабы. Все одинаковые. Может, давно уже завела себе кого-нибудь здесь, на буровой, поэтому и избегает его. Усекла, что поглядывает на нее не так, как все - женщины это усекают сразу, - вот и воротит лицо, не хочет обнадеживать. Надо бы, конечно, выяснить, так это или не так. Но не пойдешь же допытываться, что у нее на душе. Кстати, не обязательно и допытываться. Можно пойти, поговорить о чем-нибудь постороннем. По ее поведению, по тому, как она будет смотреть на него, можно понять многое. Сейчас же надо и пойти. Зачем откладывать?

Когда Катя снова побежала на кухню, Алесич поднялся, заспешил следом. Легонько постучал в двери. Открыв их, женщина вопросительно посмотрела на непрошеного гостя своими мягкими серыми глазами.

- Извините, - пробормотал Алесич, краснея. - У вас, может быть, есть горячая вода?.. Постирать мне надо...