Борис Голлер - Возвращение в Михайловское

- Мы вам рады! - услышал он. Александр поклонился. - Мы вам рады!..

Он ошибся: строгость шла не от глаз. От нижней губки - выпяченной, по-габсбургски. ... как у Марии-Антуанетты!..(подумал).

- Мы схоронили Ивана Сафоновича в феврале!..

- Да, да... я слышал. Примите... - Речь шла о ее втором муже.

- Так что у нас траур - до середины февраля. У нас не танцуют. Но мы принимаем!.. (И, помолчав...) Почти всякий день!..

И то, что она перебила его вполне равнодушные соболезнования, и то, что говорила так обыденно и просто - разом подкупило его. Он улыбнулся.

- Почти всякий день? Я еще вам надоем!.. Она ж, кажется, полька?.. Забыл - как ее девичья фамилия?..

- А это - Зизи, помните ее?..

Он разом окунулся в другой взгляд, другие глаза... В них была та же чернота - только какая-то цыганская веселость.

- Евпраксия! - сказала девушка лет пятнадцати и протянула руку по-взрослому.

- Как? Зизи? Вы?.. Та самая?.. - Он ладонью показал что-то такое маленькое, от полу...

- Евпраксия! - повторила девушка. Но не выдержала и рассмеялась.

- Вы еще отведаете - какую она готовит жженку.

- Хорошо! Я готов хоть сейчас! Люблю жженку! - Он обернулся - и там были третьи глаза. Такие же, в сущности - только море серьеза.

- А-а!.. Вы - Нетти, наверное?

- Нет, что вы! Нетти - моя двоюродная сестра, ее сейчас здесь нет. Но неудивительно - что вы запомнили именно Нетти!

- Тогда вы - Анна! - сказал он уверенно, чтоб отвести упрек....

- Да, я - Анна... - и чуть нахмурилась. Мир был создан для Нетти. Она к этому начинала привыкать.

- Вы узнали Алину? Дочь Ивана Сафоновича - и, конечно, моя!.. - Глаза были другие. Не материны. То есть не мачехи: дочь мужа хозяйки от первого брака... - Жаль, нет брата, Алексея. Но он скоро приедет! Он в Дерпте, студент... Сдружился там с поэтом Языковым. Слыхали такого?..

Глаз было много. Женских, пристрастных... Он плавал в этих глазах, как в зеркалах.

- Такая - это пока я! - сказала, подходя к нему, маленькая девочка и повторила его давешний жест - ладонью от полу - только над своей макушкой.

- Александр, ты невнимателен! - попеняла ему сестра.

- Прости, мое чудо! - он нагнулся, поцеловал девочке руку, как взрослой, потом ладошку - как маленькой. После поднял на воздух и поцеловал в щеку. Ей было лет пять...

- Она тяжелая! - предупредила мать.

- А правда, что ты - арап? - спросила девочка, глядя на него сверху.

- Что ты, Маша?! Как можно?..

- Простите ее!.. Кто тебе позволил звать взрослых на "ты"?

- Лучше сбросьте ее с рук!.. - почти враз заголосили взрослые.

- Видишь? Это - доверие! Мне она такого не говорит! - Ольга усмехнулась делано - вдруг брат обидится? Они давно не бывали вместе...

- Конечно, арап! - сказал Александр, смеясь, и только выше поднял девочку. Вот, потрогай! - и провел ее ручкой по щеке, заросшей курчавой щетиной. - То-то!..

- А почему у тебя такие длинные ногти?..

- Чтоб очищать апельсины! - сказал он. - Ты любишь апельсины?..

- Если не кислые!.. - почему-то вздохнула. И, немного подумав: - А ты не дьявол?.. (Впрочем, безо всякой боязни.)

- Маша! - всплеснулись разом несколько рук.

- Нет, - сказал он серьезно. - Я - бес арапский!

- А что это?- спросила девочка.

- Ну... есть такая страна. Бес-арабия. Страна бесов!.. Я только что оттуда! Бес10-го класса... - и сделал бесовское лицо.

- Не страшно! - сказала девочка, повела плечиком по-женски и сама стала спускаться с его рук...

Он рассмеялся. Все смеялись. Взоры пересекались и скрещивались, расчерчивая вкруг него пространство. Ему было хорошо среди этих глаз. И ребенок почти потерялся средь них - кто смотрит на ребенка средь такого цветения?..

Много после, когда он уже прощался - торопливо, как всегда - он не любил прощаний и всегда делал это как-то наспех, - девочка вновь завладела его вниманием... Она явно ждала этой минуты - терпеливо, как умеют только дети.

- Подожди, а? - попросила она жалобно. - Я вырасту. Скоро! И я выйду за тебя замуж! Подождешь?..

- Ну, Александр! - сказала мать. - Гордитесь! Такого мы еще никому не предлагали!..

Он расцеловал девочку - в обе щеки, потом обе руки, хозяйки нашел взглядом палку в углу - с мокрым полотенцем (впрочем, оно уже высохло) - и быстро вышел, был растроган. Ольга ушла с ним...

- И кто из барышень понравился тебе больше всех? - с женским интересом спросила Ольга, останавливаясь.

- Мать! - буркнул Александр. - Мать... (подумал еще)... и девочка! Может, правда, стоит подождать, а? - заглянул ей в лицо, и в лице тоже было что-то жалобное, детское...

Ольга пожала плечами и двинулась - с чем-то своим на уме.