Лев Гунин - Стихотворения (Том 1, 1968-1974)

Белое на черном. Воскресенье.

Лица гаснут в ореоле спелом.

Звуки гаснут в уличном сплетеньи.

Запах снега мягко режет воздух;

Тени расползаются небрежно.

Грань фасадов обозначить можно

По провалам окон беcполезным.

Снег идет и незаметно тает,

Странно опускаясь у земли,

И вода бегущая смывает

Те следы, что годы провели.

Темнота, пришедшая за светом,

Глухо шепчет что-то сквозь туман,

И воскреснет в ореоле этом

Прошлое и счастье, и обман.

27 января, 1974.

x x x

В этом городе тени такие другие,

И на лицах горит отражение чьих-то побед.

И в глазах - светлой мутью придонной иная стихия,

Незнакомая жизнь, пригласившая нас на обед.

Как здесь люди живут? И о чем говорят на рассвете,

И молчат - ни о чем? о запретном? о добром? о злом?

Незаметны в песке, семенят полустертые дети:

Оттиск блеклой монеты в ленивом нутре городском.

Городок этот спит, полуспит и храпит, просыпаясь

На скрещеньи путей, между Питером став и Москвой,

Между Львовом и Таллином, между Херсоном и Нарвой,

Только сам он - нездешний, а, может быть, и никакой.

Нет в нем брестских и гродненских чисто-прохладных вокзалов,

Светлых новых дорог и больших придорожных кафе,

И заботят людей и в большом, и, наверное, в малом,

Только мысли о смерти своей.

Так в плену эти добрые люди

Прозябают у жизни. И в ней

Что их держит тут? Что их не будит

Посреди долгих диких ночей,

Почему их не тянет к вокзалу

На двенадцать железных путей?

Но кому-то из них не хватало б

Малой родины этой своей...

Март, 1974. Жлобин

Модифицированное в 1988 году

черновое стихотворение

x x x

После сумрака ночи и рева мотора,

После свежей ночной темноты

В нас огнями врывается город

На пороге безумной мечты.

Он на грани недоразуменья:

Ослепил, захватил, охватил,

И кварталы в огнях, и строенья

Как из фильма. И я посетил

Кинотеатр огромный и важный,

Чтоб сравнить впечатления, но

Я отдал предпочтение все же

Виду города, а не кино.

Эти толпы на мощных ступенях

Зданий светлых, пространства охват

Мне напомнили светлые тени

Городов, что за ночью лежат.

Городов, что лежат за пределом мечты,

За барьером ночной темноты,

Что вокруг метрополий растут, как цветы

На планете невиданной той.

Март, 1974. Слуцк.

Модифицированное в 1988 году

черновое стихотворение

За поворотом глаз с прожилками белков

Не синева глазная, а кусочек

Чужого неба из чужой страны.

Но взгляд прямой открыто отражает

Испуг и местной флоры отпечаток.

Завязанные у спины узлом,

Льняные волосы хранят нездешний запах,

Высокий, как литовские холмы

Вдоль брошенной дороги Вильнюс-Каунас,

И здесь как бы сияя у окна.

Загадка нерешенная сквозит:

"Доеду ли на Жлобин электричкой?"

Вопрос застрял в гортани будто кость:

Не выплюнуть - не проглотить. В дороге

Не проясняется - зачем и почему.

Не делится! И помощь невозможна.

Мое участие свелось к лишь к объясненьям

На тему географии дорог

И расписания последних электричек,

Как будто час - спасательный жилет.

На станции, большой и узловой

Выходим за водой и пирожками.

Моя стихия окружает нас,

Которая опять ее пугает.

И жилки синие краснеют на лице.

Мой город настигает нас внезапно,

На дав опомниться, ворвавшись в окна видом

Домов, садов, огней, разреза улиц.

Я выхожу, про адрес и не вспомнив,

как вытолкнутый поезда рукой.

И там, в окне, прижавшееся плотно

К стеклу и очень бледное, как маска,

Ее лицо проходит-проплывает,

Чтоб в жизни моей больше не возникнуть

И отлетев как будто в никуда...

Апрель, 1974. Минск - Осиповичи - Бобруйск.

Модифицированное в 1988 году

черновое стихотворение

* Книга стихов "ДОЖДЬ. КОНТУРЫ" *

1973 - 1974

ОГЛАВЛЕНИЕ:

1. Весь день прошел в сплошном угаре...

2. Дождь льет как из ведра...

3. Февральский дождь все моросит по лужам...

4. КОНТУРЫ

5. Два дня как тает...

6. Я иду. Плеск воды под ногами...

7. Декабрьский дождь смочил ступени влагой...

x x x

Весь день прошел в сплошном угаре;

Все утонуло в странной дымке лиц.

Мы бегали, и снова на гитаре

Мы повторяли: ритм, соло, ритм.

Блесте металл на лестничных дорожках,

Все лица, лица, лица, лица вниз;

Вульгарный лак на матовых обложках

Был чисто-новым, гладким, словно бриз.

А дальше лестницы над входом поднимались,

Нам разрешалось всюду там ходить.