- Слушай, уважаемый Ага, - обратился он на русском языке, который выучил за время учебы в Тифлисе в пансионе княгини Ольги Леонтьевой. В этот пансион его отвез дядя Хафиз, родной брат матери, по просьбе его отца, и, заплатив золотыми рублями на год вперед, оставил его, восьмилетнего, не по годам серьезного, на попечение пожилой женщины. В этом пансионе он провел три года, но неожиданная смерть отца не позволила ему продолжить образование в Горийской семинарии, как это было решено вначале. Учеба для него закончилась, дома его ждали мать и младшая сестра. Он, старший в доме, теперь отвечал за них. - Не нужно никакого врача, - продолжал Гара Башир. Разве нужен врач человеку, у которого пулей снесло половину головы?
- Но он должен дать мне медицинское заключение, - возразил следователь.
- Пусть дает.
- Но как?
- А как надо?
- Надо, чтобы врач описал все, что видит!
- Пусть он и пишет то, что видит.
- Но он ведь ничего не видит, вы не даете ему эту возможность!
Гара Башир внимательно посмотрел на пожилого врача, который за все это время не произнес ни слова и тихо стоял у дверей комнаты, где над телом убитого Гуламали причитали женщины. По всему его виду было понятно, что он не раз видел подобные сцены,
- Он сам знает, что делать, не мешай ему, - сказал он следователю и, взяв его под руку, осторожно, но властно, вывел на улицу. - Пойдем лучше к нам домой, это тут недалеко, отдохнем с дороги, перекусим. А доктор, окончив свое дело, присоединится к нам.
Он сделал рукой какой-то знак, и сразу же несколько человек бросились к конвою, помогли этим вооруженным людям спешиться; принесли кувшины и мягкие полотенца, помогли помыться с дороги и отряхнуть с одежды пыль. Затем казаки, поклонившись старейшинам, прошли в палатку, что раскинулась во дворе родителей покойного. Более молодые сельчане отвели и привязали их коней в стойла, не забыв повесить каждому на голову торбу с овсом.
Вскоре доктор Мишин тоже пришел в дом Гара Башира. Разувшись, он по привычке хотел перекреститься, повернувшись к углу, где ожидал увидеть икону, но вдруг, словно очнувшись, смущенно закашлялся и громко произнес: "Мир дому сему". Пройдя в горницу, он молча положил перед следователем, господином Львовым Савелием Петровичем, неуклюже сидевшим на корточках перед накрытой на ковре скатертью с чайными принадлежностями, несколько исписанных листков и, поклонившись в знак признательности за приглашающий жест хозяину дома, опустился на подушки, ловко подобрав под себя ноги.
Савелий Петрович, пробежав глазами бисерным почерком исписанные листки, вырванные из походного блокнота Иннокентия Федоровича, привезенного супругой ему в подарок из Карловых Вар, куда он отправил ее два года назад на лечение, с удивлением уставился на доктора Мишина, мирно потягивавшего свой чай из блюдечка. Он казалось не замечал удивленного взгляда следователя. Но это не осталось незамеченным со стороны Гара Башира.
- Ага, что- то не так? - обратился к нему Гара Башир.
- Я что-то не пойму? - удивленно ответил следователь.
- Что не понимаешь дорогой?
- Все не понимаю.
- Что же там такого непонятного?
- Тут написано, что смерть наступила в результате неосторожного обращения покойного с ружьем.
- Доктор Мишин хороший человек и хороший дохтур, он знает, что надо писать, - убежденно подтвердил заключение доктора Гара Башир.
- Но разве это было не убийство?
- У Гуламали не было врагов, - спокойно возразил на это Гара Башир. - А нет врагов, нет и убийц. Он всегда был неосторожен с оружием, это может подтвердить каждый. Не так ли, - обратился он к мужчинам, сидящим вокруг, на азербайджанском языке, кратко разъяснив ситуацию. Хотя кто знает, что он им сказал. Савелий Петрович, не знавший языка, ничего не понял из его певучей речи. Но он увидел, как все согласно закивали головами. А это уже во всех юридических документах значится как косвенное подтверждение полученного заключения.
...
Ближе к вечеру следователь Львов и доктор Мишин в сопровождении конвоя уехали в Казах. Доктор Мишин, закрыв глаза, казалось, спал под лучами заходящего солнца, мягко покачиваясь на рессорах в такт езды. Но как только Савелий Петрович повернулся к нему, он сразу же открыл глаза, и опережая вопрос, ответил.
- Дорогой мой, забудьте об этом, и чем скорее, тем лучше.
- Но ведь вы в этом заключении описали черт знает что!
- Правильно, а по другому я и не мог бы написать.
- Почему?
- Потому что это Восток, мой дорогой.
Читать дальше