Всеволод Иванов: У

ВСЕВОЛОД ИВАНОВ

У

Роман

"...через Я показать можно приятность,

увеселение, нежность и склонность;

через О, У, Ы - страшные и сильные

вещи, гнев, зависть, боязнь и печаль".

(Михайло Ломоносов. "Риторика". 172.

СПб. 1748 г.)

"...У!уу!у! - кричал он на разные

интонации. Он начал кричать "не хочу"

и так продолжал кричать на букву "у".

(Л. Толстой. "Смерть Ивана Ильича")

...х, у...- знаки индивидуума".

(П. А..Флоренский. "Столп и утверждение

истины", глава "Простейшие формулы

логистики". ПГЛ. 1914 г.)

Некоторые подумают,- увидев в начале книги комментарии,- что мы поступили подобно Ю. Цезарю, который, будучи неглупым человеком, ограничился "Commentarii de bello Callico", но затем, дескать, мы, опомнившись, учтя подлинные свои силы, решили приписать к комментариям роман; некоторые же романов современных не дочитывают или совсем не читают. Утверждаем: как те, так и другие соображения глубоко ложны. Несомненно, имелись у сочинителя кое-какие честолюбивые мысли вроде того: почему, если все его соратники комментируются, примечайнича-ют, ссылайничают, цитатничают, великанствуют и кажется им, что слава их гремит от океана к океану, он... он свирепо уничтожил эти мысли при самом их зарождении!

Соображение, что пухлые и вязкие книги моих современников не дочитывают, ложно уже потому, что прилагаемая книга будет не менее пухлой, излишне касаться и вязкости,- это определение страдает явной расплывчатостью, требуя уточнения, толковать данный термин мы будем при другом, более удобном случае; сейчас же, воздвигая комментарии, мы хотим сказать: роман - романом, черт его знает, удачный ли он, интересный ли, грустный ли, веселый ли или просто чепуха на постном масле, а комментарии верное дело: мысли в них чужие, а значит, и полезные, можно их без вреда сообщить всем своим знакомым; касаясь остального печатного места, идущего за комментариями, очень возможно, что вы с ним целиком и не ознакомитесь: книга толстая, а несчастий еще больше, и несчастий самых удивительных: так ли давно читали мы в "Вечерней Москве", что грузовик, проломив кирпичную стену дома, скатился на жилплощадь человека, совершенно чуждого шоферу. Представьте, что человек этот читал наше сочинение! А стрелочники?.. Извините нас, милые стрелочники, но почему вы так любите выпивку? А консервы, исполняющие совершенно не свойственные им обязанности? Или просто-напросто книгу стащат, если, скажем, человек, страдающий бессонницей, увидит, что вы заснули над сочинением, и, наконец, разве мало было случаев, когда роман, сегодня совсем идеологически выдержанный, на другой день претерпевал крушение, и стрелочник, не дочитав, отбрасывал его в страшном негодовании, напивался,- и в поезде иная книга иным читателем отбрасывалась в страшном негодовании, правда, по иной, чем у стрелочника, причине.

Исходя из вышеизложенного, мы и нашли распронаилучшим поместить в начале нашего труда примечания, ибо, будучи до ломоты в мозгу продолжателями славных литературных тра-диций, мы решительно встали на точку зрения редакторов, для которых более важны коммента-рии, чем текст. Кроме того, неизвестно - будет ли окончена эта книга, и тогда, что же, жить ей без комментариев? Боже упаси! Честолюбие - огонь эпохи, если не жизни вообще.

Итак, комментарии:

К стр. 2-й, строка 4 '/2 - Цитируется из книги Хуан Бо-ду "Сборник мнений для уяснения истины": "Когда однажды приказали ему вымыть ночной горшок, то он мыл его, вывернув наизнанку, и, вымыв, снова вывернул его налицо; при этом горшок был мягок, как баранья или свиная селезенка" (стр. 219, Пекин, 1885 г.).

К стр. 7-й, 16 строка сверху.- Л. И. Черпанов переиначивает слова А. Ф. Вельтмана из романа "Счастье - несчастье" (М., 1863, гл. VI, ч. 1): "Науки мудрости человеческой до сих пор не определили: что такое счастье? Трудно и определить. Счастье есть что-то такое ВОВРЕМЯ и КСТАТИ, с присовокуплением еще чего-то".

К стр. 35-й, второй абзац.- Составитель, в перевранном виде, приводит слова Стерна из "Се-нтиментального путешествия", ч. 1, глава "Способ примечать" (М., 1806): "Я не знаю, послужит ли мой труд чему-нибудь доброму? Может быть, другому удастся лучше. Какая нужда! Я делаю только один опыт о свойстве человека. Потеря не важная: одни труды, зато - я нахожу УДОВО-ЛЬСТВИЕ в испытании". С этим никак согласиться нельзя. Ясно для каждого, что автор, как и большинство писателей, страдает преувеличением своих достоинств.

К стр. 77-й, левый абзац.- Здесь с чрезвычайной яркостью видно бергсонианство Л.