Всеволод Иванов - У

Вс. Иванов был необыкновенно щепетилен и взыскателен к себе. Никому не жаловался и не давал друзьям читать свои забракованные труды.

Вот почему даже самые близкие друзья с рукописью романа "У" познакомились только после смерти писателя.

Почему Вс. Иванов не обращался за поддержкой к друзьям, когда издательства отвергали его новые произведения?

Главным образом, потому, что он, как писал в дневнике, постоянно был обуреваем сомнения-ми, которыми (как утверждал) был даже и счастлив,сомнениями, правильные ли пути для самовыражения он выбирает. Он ведь и Горькому перестал показывать отвергаемое издательст-вами. И что, по-моему, показательно: самое большое количество неопубликованных произведений приходится как раз на период после Первого съезде писателей, когда Вс. Иванов стал секретарем СП СССР и председателем правления Литфонда. Он всегда и категорически был против использо-вания в личных целях тех возможностей, которые дает общественная работа.

По достоинству друзья Вс. Иванова оценили роман "У" только тогда, когда автора уже не было в живых, блестящий критик Виктор Борисович Шкловский, как член комиссии по литературному наследству Вс. Иванова, написал на роман "У" письменный отзыв, в котором говорится: "Роман "У" необыкновенно сложно написанная вещь. Это произведение напоминает мне "Сатирикон" Петрония и романы Честертона.

На Петрония это похоже тем, что здесь показано дно города и похождения очень талантливых авантюристов.

Честертона это напоминает тем, что сюжет основан на мистификации.

Показан момент начала советского строительства, взят район и время слома храма Христа Спасителя.

Книга стилистически очень сложно написана. В середине есть полемика со мной, что я отмечаю просто для аккуратности. Стиль книги блистателен, но непривычен. То, что писал Всеволод, было истиной. Познанием прежде не бывшего".

Письмо Шкловского от 24 марта 1967 года к В. А. Косолапову (тогда директору издательства "Художественная литература") хочется процитировать почти целиком: "При всем моем уважении к редактированию, я должен сказать, что в результате его писатели оказываются похожими друг на друга. Между тем одним из самых главных свойств писателя является то, что он, имея общее мировоззрение с народом, имеет свое видение мира, свой метод выделения частностей, который в результате оказывается подтверждением общего пути, но не является результатом общего миропонимания.

Великого писателя Всеволода Иванова все время подравнивали и подчищали так, что он не занял то место в советской литературе, которое ему по праву принадлежит.

"Бронепоезд" появился в советской литературе очень рано, и он определил ход литературы, становление ее нового лица.

В. В. Маяковский говорил, что писатель стремится к тому, чтобы у него вышло то, что он задумал. Редактор, к сожалению, часто думает о том, как бы чего не вышло. Из этой коллизии получаются поправки, а литература состоит из произведений, а не из поправок.

Читатель имеет право видеть писателя во всем его своеобразии, и, кроме того, он должен, покупая новую книгу, иметь новый материал".

Не опубликованный при жизни автора роман "У" после его смерти вызывал восторг не одного только Шкловского.

За печатание "У" высказывались и другие видные писатели, впервые прочитавшие роман в 60-е годы в рукописи.

Микола Платонович Бажан писал мне 1 января 1982 г.: "Так правильно, что неустанные Ваши заботы о написанном Всеволодом Вячеславовичем приносят советской литературе такую вещь, как "Кремль". Вот если бы еще хватило у Вас сил на то, чтобы добиться издания романа "У". Мне этот роман кажется превосходным и начинающим то течение в советской, русской прозе, которое обычно именуют "Гофманиадой". Ведь написан роман раньше, чем "Мастер и Маргарита". Прошу Вас, проверьте даты. Ей-богу, это не просто мой личный интерес, а нужные поправки к истории".

Удивительная судьба неизданных произведений занимала самого Вс. Иванова: в последнее десятилетие своей жизни он, как видно из записей в его архиве, постоянно над этим размышлял.

В письме Н. Н. Яновскому (автору книги об его творчестве) он пишет: "Недавно Публичная библиотека в Ленинграде пожелала издать - в качестве справочника - выдержки обо мне из прессы прежних дней. Мне были присланы перепечатанными - эти выдержки. Я перечел их - и охнул. Оказывается, ничего, кроме брани, не было - за исключением, конечно, "Бронепоезда". Забавно, не правда ли? (...)