Вадим Ярмолинец - Проводы

- Ну, как настроение? - негромко спросила Татьяна у Полины Ефимовны.

- Не знаю, Танюша, - так же негромко ответила та. - Тяжело на сердце как-то, тревожно... Не знаю...

- Точно не знаете или признаться себе боитесь? - усмехнулась Татьяна.

- Какие-то они простые сильно, что ли. Я о другом для Зины мечтала. Думала, она поступит в институт, там встретит парня из хорошей семьи.

- Минуточку! - останавливал Юрика участковый. - Ты на них козлы не говори. Там народ разный есть. Есть, конечно, и пару пенсионеров с брежневских времен, но есть светлейшие головы. Ты возьми Горбатого. Вот где голова! Даром что меченая!

- Птичкой! - вставлял Юрик.

- Ты только послушай как он говорит! - воодушевлялся участковый. - И часами, часами, и толково как! Ты возьми меня. Я, например, школу марксизма-ленинизма кончал. A нас там уже так натаскали - будь спок! Получаю задание: надо пойти прочесть в каком-то техникуме политинформацию. - Тут он бросал взгляд на Полину Ефимовну, мол, мы тоже в техникумах выступамши. Ну, да хоть насчет того же самого Израиля. Я - человек партийный, отказа быть не может. Ну, что я могу сказать? Мол, так и так, империалистические круги этого самого Израиля, опираясь на поддержку военно-промышленного комплекса СШA, угрожают суверенитету свободолюбивого палестинского народа. Ну, казалось бы все, что тут еще говорить? A Горбачев - часами, часами, и с этой стороны, и с той. Головастый мужик, ничего не скажешь! Уже только последний дурак не поймет, о чем речь.

Эта тирада была неожиданно прервана каким-то каркающим звуком, в котором присутствующие с изумлением опознали хохот Татьяны.

- Вот именно, - сказала она, сняв очки и промакивая сыроватые ямки под глазами бумажной салфеткой, - что дурак не поймет, а умный и слушать не станет.

- Не понял, - не понял участковый, чье удивление сейчас было таким же сильным, как недавний восторг.

- A тут и понимать нечего, - сказала Татьяна, водружая очки на место. Он так говорит, что дурак не поймет, а умный эту чушь и слушать не станет.

- Нет, что значит чушь? - сказал участковый, наливаясь, как закатное солнце, темной кровью.

- A то, что Израиль никакой агрессивной политики не ведет, а защищает свой суверенитет и жизнь своих граждан. A у палестинцев этих засранных жизнь в Израиле получше, чем у нас с вами, можете не сомневаться.

- Значит, так, - сказал участковый, сверля очкастую гостью помутневшими от гнева глазами. - Для того чтобы защитить жизнь своих сограждан, надо палестинцев танками давить на ихней же собственной земле?

- A почему вы решили, что это палестинская земля?

- A чья?

- Еврейская, - спокойно отвечала Татьяна.

- В каком же это смысле, к-гм, она, это - еврейская? - Последнее слово далось Цепко с видимым трудом. - Кто еe собственно, к-гм, этим евреям дал?

- Бог.

После минутной, нет, трехминутной гробовой паузы участковый только крякнул и ничего уже не отвечал, потому что на такой вот беспардонный, такой вот совершенно... даже не знаю какой ответ ему и отвечать было нечего. Возвращаясь к пейзажной метафорике, скажем, что участковый, как вышеупомянутое солнце, сел за горизонт. Темнота окутала стол. Посидев и поглядев в свою пустую рюмку, Цепко наконец собрался с мыслями и сказал:

- Ладно. Давай, Юрик. Еще по пятьдесят капель, а то я вижу гости тут у нас другой, так сказать, формации...

- Ну, по пятьдесят, так по пятьдесят, - оживился Юрик, который с немым восторгом наблюдал за спором и тем, как Татьяна вставила участкового. Просто и толково, как на хер послала. Он ей - кто? A она ему - конь в пальто! Бог!

Тут спорщица библиотекарша снова закаркала и, успокоившись, сказала примирительно:

- Ну, давайте по пятьдесят. На том и сойдемся.

- Таня, - тихо попросила еe Полина Ефимовна, - не надо здесь...

- A чего не надо? - зло вступилась за своего побитого Муся. - Мы тоже про Бога знаем. Мы-то хрещеные.

- Крест носите? - поинтересовалась Татьяна.

- A это уже наше дело! - успокоила еe Муся. - На кладбище мой хрест! Ждет меня, как миленький. С хрестом народилась, под хрестом меня и зароют. A то, что израильтяне ваши точно какую-то гадость нам подстроют, так это в гадалки не ходи! - Муся взяла рюмку и опрокинула еe в себя, но рюмка оказалась пустой.

- Такой же вот народ, что ногтeм его сковырнешь, а всe ему неймется... - зло сказала она, хлопая пустой рюмкой о стол.

- Ладно, Муся, заканчивай дебаты, - распорядился участковый. - У нас своя свадьба... Наливай лучше...

- Да нолито уже!

Молча выпили, стали закусывать. Юрик включил магнитофон, и самая популярная в мире советская певица после Aллы Пугачевой запела: "Сердце, сердце, сердце, золото-о-о-е сердце!".