Георгий Демидов - Без бирки

Конвой этапа поражал своей боевой силой. Кроме автоматчиков среди конвойных были солдаты, вооруженные винтовками. Это, видимо, на случай дальнего боя. У многих к поясу были пристегнуты ручные гранаты. В передней и задней машинах сидело по солдату, державшему наготове ручной пулемет. Конвойные, ехавшие в машинах вместе с заключенными, были отделены от них высокой деревянной решеткой и в каждой из таких загородок скалилось по собаке.

И все же, густо облепленные номерами преступники в кузовах никак не производили впечатления плененных людоедов. Это были, большей частью, уже пожилые люди с усталыми, изможденными лицами. Более того, многие казались даже знакомыми.

- Да это ж старший агроном из нашего совхоза! - толкнув соседа локтем, изумленно сказал электромонтер из Брусничного, - гляди номер-ка - шестьсот тринадцать... - Сосед изумился еще больше. Этот агроном, фактический организатор одного из приполярных совхозов, вот уже много лет жил в своей конторке на тепличном хозяйстве. В лагерь он ходил вряд ли чаще одного раза в год, в дни общей проверки по формулярам, "инвентаризации поголовья", как называли эту операцию сами лагерники. Старый агроном "добивал" последние годы из полученных в ежовщину пятнадцати лет. - Степан Гаврилович, здравствуйте! - крикнул с обочины монтер.

Берлаговец криво улыбнулся и, скорей всего машинально, чуть приподнял руку от колена, сделал ею слабый приветственный жест. И тут же один из конвоиров в его машине, как ужаленный вскочил со своего места под кабиной и выхватил из кармана полушубка наручники: - Бруслетта захотел, ке-шестьсот тринадцатый! - Остальные солдаты в этой машине тоже вскочили и направили на зрителей дула автоматов: - А ну, отойди! - хотя отходить было некуда. Различия между заключенными на снегу обочины и их конвоирами берлаговские охранники, видимо, не делали.

Это были сплошь мальчишки, явно первогодки срочной службы. Такие принимают всерьез все, что их политруки говорят им и про их подконвойных, и про возможных пособников этих подлых преступников и про высокое назначение конвойной службы и, конечно, про опасности, связанные с охраной свирепых политических бандитов. Вид у сопляков был свирепый, вот-вот и в самом деле начнут стрелять.

Теперь этап провожали молча, только глазами, хотя знакомых в нем оказалось очень много. Эта была, большей частью, лагерная интеллигенция из Брусничного и прилегающих к нему итээловских подразделений: врачи, инженеры, бухгалтеры и другие специалисты из заключенных. В свое время они оказались нужными при организации больниц, гаражей, подстанций и это спасло их от доходиловки общих работ. Как правило, эти люди отдавали себя своей работе целиком, так как она не только спасала их от гибели, но и была единственным содержанием их нынешней жизни. Нечего и говорить, что почти все они были "врагами народа". Однако, несмотря на тяжелые пункты одиозной Пятьдесят Восьмой статьи, большинство специалистов жили за зоной, и сроки даже у двадцатилетников перевалили за половину.

Теперь было ясно, на какой контингент преступников рассчитывало начальство, отдавая приказ готовить для них укрепленные лагеря. Это была, по-видимому, очередная выдумка Верховного Управления лагерей, а может, кого и повыше. Притом кого-то, полностью игнорирующего интересы производства или ни черта в нем не понимающего. Для строительства лагерей нового типа отвлекается дефицитная в летнее время рабочая сила: из хозяйства Дальстроя выдергиваются и, вероятно, будут совсем загублены нужные и опытные в здешних условиях специалисты: производительность труда лагеря тем ниже, чем строже его режим, для поддержания которого требуется вон какая орава охранников-дармоедов.

Вот те и настоящие! Теперь итээловцев из Брусничного не радовало даже соображение, что репрессионистский пыл начальства будет отвлечен на этих несчастных берлаговцев. Особенно жалели врачей. Вон поехал хирург-чудотворец, в прошлом доцент из университетской клиники, спасший своим ножом великое множество людей, вон низко опустил голову доктор, без всякого рентгена видевший, что у больного внутри. Теперь таких, конечно, больше не будет. В Берлаг, однако, хватали не только интеллигентов. Рядом с доктором сидел автослесарь-большесрочник, которого называли тоже "доктором", только автомобильным. Он умел заставлять работать казалось совсем уже износившиеся "драндулеты".

Было очевидно, что втайне подготовленная операция по укомплектованию заключенных нового лагеря была проведена весьма оперативно. Но с одними только стариками ежовского набора населить многотысячный, судя по его многочисленным ОЛП-ам, Берлаг вряд ли было возможно. В большинстве машин ехали не эти старики, а судя по их виду, только что привезенные с Материка заключенные, в большинстве эстонцы, литовцы, латыши и "захидняки" из Западной Украины. Однако веры, что хоть эти "настоящие" больше не было. Людей с Запада гнали на Колыму уже давно и все они были не только не свирепее других заключенных, а пожалуй, даже мягче их. На этих номера еще не были нашиты. Это сделают, наверно, уже на месте.