Лидия Чарская - Особенная

— Да, мне лучше, — слабым шепотом проронила она. — Тетя Лика, дай мне твою ручку! Мне лучше… я люблю тебя, тетя Лика!..

Таня глубоко вздохнула продолжительным, как бы облегченным вздохом, вырвавшимся из самых недр ее детского существа, затем снова опустилась головой на подушку. И вскоре заснула опять.

Когда под утро врач снова приехал взглянуть на больную, он был удивлен больше самой Лики той поразительной перемене, которая произошла с ее любимицей.

— Девочка спасена просто чудом! — произнес он радостно, — что вы сделали с ней?

Что сделала Лика? Увы, ничего! Она только молилась…

Когда князь приехал в приют и Валерия Ивановна пришла известить о его приезде Лику, молодая девушка едва нашла в себе силы выйти навстречу жениху. Сердце ее радостно билось в груди, лицо улыбалось, но полная слабость и головокружение совершенно валило с ног Лику.

— Но вы больны, дитя мое! — с испугом и тревогою при виде состояния Лики, вскричал князь.

— О, это пустяки… Танюша спасена, вот где радость! — проговорила та слабым, чуть слышным голосом и вдруг зашаталась и с бледным, как смерть, лицом упала на руки подоспевшего доктора…

По занесенной снегом улице Петербурга под свист зимней метелицы, медленно трусил в своем невозмутимом равнодушии извозчик.

В санях сидела дама лет пятидесяти, некрасивое, но энергичное лицо ее с выражением явного неудовольствия, поминутно поворачивалось из стороны в сторону. Несколько короткая верхняя губа брезгливо подергивалась.

Но несмотря на кажущуюся суровость лица, дама производила очень выгодное, приятное впечатление. Начиная с умного взора, кончая сжатыми губами, все говорило о силе воли и непобедимой энергии в этом пожилом существе.

Сани въехали на Невский, затем на Морскую и затрусили еще медленнее, еще томительнее теперь.

«Господи, да что же это за ужас! — мысленно негодовала путница, — какие здесь извозчики, однако. И это столица, знаменитый Петров-город… прославленная Северная Пальмира».

— Да скоро ли! Скоро ли, наконец, — совсем уже теряя последнее спокойствие, обратилась она взволнованным голосом к вознице.

— Да почитай, что уже приехали. На Караванную нанимала, а здесь Караванная евона, — невозмутимо изрек возница.

— Что ж ты раньше не говорил! Фу, ты какой батюшка мой странный! — ворчливо укоряла дама своего флегматичного возницу. — Мне нужен дом № 18. Скорее!

Извозчик подстегнул лошадь и подъехал к указанному дому.

С легкостью девочки приезжая дама выпрыгнула из саней, быстро расплатилась с извозчиком и еще быстрее вбежала в подъезд.

— Здесь живут Карские? — спросила она дрогнувшим голосом у открывающего ей дверь швейцара.

— Так точно-с. Только они нынче не принимают, сударыня. Не знаете вы, видать, что у них :не все благополучно в доме! — произнес тот, смущенно глядя в лицо даме, — и чужих не велено принимать.

— А что такое?

Внезапная бледность покрыла лицо вновь прибывшей.

— Больны барышня у них очень. Сегодня вторая неделя пошла, как в беспамятстве они… барышня-то наша. Как привезли их тогда из приюта, значит, вторая неделя тому пошла. Обморок с ними приключился. А потом и пошло: кричат, бредят, не узнают никого, в полном беспамятстве, значит. Докторов лучших выписали, ничего не помогают, нет облегченья.

— Слушайте, — внезапно прервала речь словоохотливого швейцара вновь приезжая, — я — тетка, родная тетка и воспитательница Лидии Валентиновны, я — Зинаида Владимировна Горная, меня нельзя не впустить!

— Пожалуйте, барыня, пожалуйте, ваше превосходительство, — засуетился швейцар, — Лидия Валентиновна почитай, каждый день в бреду вас поминают, ихняя горничная Феша сказывала. Тетя Зина, — кричит, тетя Зина, иди ко мне! Да таким жалобным, жалобным голосом, что даже слезы всех прошибают.

— Бедная детка! — чуть слышно прошептали губы Горной, — бедная детка, — повторила она еще раз и с замирающим от волнения сердцем стала подниматься по лестнице.

Лишь только Зинаида Владимировна Горная получила письмо Лики, извещавшее ее о предложении князя, она тотчас же стала устраивать свои дела, чтобы ехать в Россию.

Ее до смерти потянуло к ее любимице Лике, в жизни которой готовилась произойти такая крупная перемена. И вот случилась беда! Бедная девушка при смерти, а она, тетя Зина, этого и не подозревала. С сильно бьющимся сердцем Горная прошла в огромную квартиру Карских, наскоро поздоровалась с обезумевшей от горя Марией Александровной и, узнав от нее, что Лика заразилась тяжелой формой тифа от Тани, тотчас последовала к дорогой больной. Увидя разметавшуюся по постели Лику, тетя Зина тихо вскрикнула от жалости и страха за свою любимицу.