Лидия Чарская: Феничка

Весна. Празднично и нарядно смотрит голубое небо. Волной золотых лучей затопило солнце весь большой город с его домами-дворцами, с широкими улицами и зелеными, по-весеннему убранными скверами.

Окна дортуара Н-ского института для девиц раскрыты настежь. На подоконнике одного из них, с мочалкой в одной руке и тряпкой в другой, стоит голубоглазая, свежая, как наливное яблочко, Феничка, «дортуарная девушка» института. Несколько месяцев тому назад приехала семнадцатилетняя Феничка из деревни, чтобы служить в качестве горничной в этих институтских стенах. Родных у Фенички — ни души на свете. В деревню ее отдали на воспитание к совсем чужим людям. Еще маленькой двухгодовалой девочкой она была отдана в воспитательный дом, где принимаются круглые сироты или дети бедных родителей. Такой круглой сиротой была и девочка Федосья Евлампьева. Из воспитательного дома ее отправили в маленькую деревеньку Тансовку, к чужим людям. Здесь она нашла свою вторую семью. Солдатка Арина, воспитавшая ее наравне со своей дочерью Анютой и сыновьями Проклом и Федором, вполне заменила Феничке мать. Горько плакала старая Аринушка, отправляя Феничку в Петербург на службу. И не отпустить девушки не могла: Феничка была питомица казенного воспитательного дома, казна платила Арине за её содержание, и теперь Феничка должна была отслужить казне.

Свежая, сильная, жизнерадостная и веселая Феничка из свободной и привольной деревенской жизни попала прямо в какое-то заключение. Институтский быт с его строгим режимом, правилами, звонками, с ходьбой по струнке и суровыми окриками надсмотрщицы над служащими-девушками, — не особенно понравился Феничке. Не нравилось ей и тугое накрахмаленное форменное полосатое платье, издавна дававшее носившим его девушкам прозвище «полосаток», и прическа «крендельком», по форме. То ли дело коса да широкие яркие без талии кофточки-самоделки, да босые ноги, да, вместо этих тяжелых грубых козловых башмаков…

Оторванная от деревни, с которой она сроднилась, Феничка чувствовала себя в институте очень плохо. И даже легкая, сравнительно, работа ей не нравилась. Вспоминались веселые полевые страды, косьба, жатва под неумолкаемое пение девушек, знакомые дорогие лица.

— Совсем я нынче словно тюремная затворница, — рассуждала Феничка, любившая выражаться высоким словом.

Феничка не являлась вполне дикаркой-крестьяночкой. В трехклассном сельском училище, находившемся в двух верстах от деревеньки, где жила Арина с семьей, Феничка, почерпнула книжную мудрость. Школа научила Феничку грамоте, начальной русской истории, географии, четырем правилам арифметики и Закону Божию.

Феничка любила деревню и охотно вернулась бы туда обратно.

«Ах! Хорошо было в деревне! Не то, что здесь. И кабы не „ангелочек милый“, кажись, вольной птицей полетела бы назад, — мысленно говорила Феничка, грустно улыбаясь своими свежими румяными губками».

— «Не шей ты мне, матушка, новый сарафан»… — поет, заливается Феничка, стоя на широком подоконнике, и усиленно трет намыленной мочалкой оконные стекла. Голосок у неё свежий и звонкий, точно серебряный колокольчик.

Внизу на улице останавливаются прохожие, и чиновник с портфелем, какие-то две барышни с папками для нот и маляр с ведерком и кистью.

— Знатный голосина! — восторгается маляр.

— Какая прелесть! — говорит одна барышня другой. — И голосок очаровательный, и сама хорошенькая.

Феничка не может слышать этих лестных мнений о себе. Она стоит в окне на высоте нескольких саженей от земли. Но по обращенным к ней лицам она догадывается о произведенном ею выгодном впечатлении. И общее восхищение ей льстить. Она заливается жаворонком на всю улицу. Волны весеннего воздуха бьют ей в лицо. Легкий ветерок ласкает загорелое лицо и шею, треплет природные завитки русых волос. Песня сменяет песню. Теперь из груди Фенички льется любимый ею мотив песни «Хаз-Булат» к словам, придуманным ею самой.

…«Скучно мне в городе, скучно, а в деревне у нас воля да простор… Ай лю-ли, волюшка да, ай лю-ли, простор»…

Внизу публика все прибывает. Толпа увеличивается, растет. Неожиданно раздаются аплодисменты.

— Браво, девушка, браво!

Феничка улыбается. Необузданное веселье охватывает ее. Приятно производить такое впечатление. Когда она певала на посиделках в деревне, её голос заглушал все остальные голоса. Недаром ее и прозывали у них в Таисовке: «Феничка-певунья».