Борис Казанов - Полынья

Непросто это сделать, Дик!..

8

Кузнец показал Суденко диафрагму, то есть набор крыла, которую он изготовил в его отсутствие. Набор был нужен для того, чтоб крыло не гнулось. И главным в нем было ребро жесткости, или "косынка", как называл кузнец, на котором он разметил отверстия для облегчения веса и выдавил прессом. Эту диафрагму из легированного металла теперь надо было приварить с особой тщательностью. Суденко как водолаз испытывал недоверие к сварке вообще. Но кузнец оказался знатоком, прирожденным умельцем этого дела. Он сказал, что выучился сварке на Урале, во время войны, когда работал в пулеметных мастерских, еще пацаном, без паспорта. Сваривал аргоном, особым газом, который выжигал до молекул ионизированный воздух, не оставляя коррозии на металле.

Вдвоем они выкроили емкости из мягкой судостроительной стали, обрезали по профилю, напоминающему самолетное крыло. Когда оборачивали диафрагму листом, мастер пожалел, что приходится делать такую работу вручную.

Лист нужно гнуть на вальцах, объяснил он, на специальной гибочной машине.

Теперь вплотную подступал вопрос о креплении... К какому месту на "Шторме" крепить крылья? От этого зависело все: или корабль, используя подстилку волны, отыграет в потоке, как планер, или же море, не восприняв силуэта, обрушится на него, как молот. Место крепления выводилось из расчета конструкции, из технологической модели.

Кто может рассчитать по формулам "Шторм", лежащий на дне? Даже.Маслов бессилен, если б даже согласился помочь.

Маслова не обминешь...

Ожидая "Полярника", смотрел на гавань и корабли, стоявшие за буем Экслипс. Ближе всех находился "Сакко и Ванцетти" с розовыми занавесками на окнах, прозрачными, как кисея. За это время, что он сидел, теплоходская шлюпка подошла к пристани - привезла радиоаппаратуру и музыкальный автомат. Рулевой придержал шлюпку веслом, чтоб не ударило о сваи, и девушка из ресторанной обслуги выпрыгнула на землю. Выпрыгнув, она постояла, в каком-то удивлении осматриваясь, словно не вполне веря, что оказалась на твердом месте. Потом, наклонившись, подтянула чулок... Большинство же шлюпок, отчаливавших от пароходов, направлялись не в поселок, а сворачивали в устье реки, и он видел костры, горевшие по всему берегу тундры. Он видел, что день помалу ослабевал, притуплял краски. Освещение изменялось из-за больших облаков, подплывавших со стороны Полыньи. Скоро эти облака все изменят.

Вдруг увидел "Кристалл", поворачивавший к причалу... Неужели окончили работу? Так обрадовался, словно увидел чудо. Пока добрался берегом, уехал Кокорин - его лицо промелькнуло в окне машины. "Кристалл" вообще казался пустым. Но у трапа его встретил Сара.

- Что случилось? Поставили на SOS?

- Запретили работать...

Опять началось! Можно было представить настроение Кокорина...

- Маслов передал, чтоб ждал вызова по рации.

- Добро.

- Ильин знаешь что отчудил? Полез в щель между пароходами, а они слиплись, как бруски...

- Что!

- Вылез, цел...

Юрка дал себе волю, с Ветром... А ведь такие пароходы, наэлектризованные штормом, очень опасны! Володя Марченко погорел на пустяке... А если б Юрка? Да он бы завалил все дело! Если дошло до Маслова, не видать ему первого класса как своих ушей... Приходя в себя от того, что сказал Сара, старшина постоял с Андрюхой, который объявил прибытие, запустив одну из драгоценных пластинок Вовяна - "Эйнштейн на пляже".

Не то в глазах потемнело, не то изменился свет.

Суденко с удивлением посмотрел на берег с видом серых завалившихся лодок, возле которых недавно сидел, и на поселок, который как бы приобрел движение от больших туч. Низко свесясь, они стремительно накрывали его, цепляясь махрами за крыши домов, стоявших повыше на террасе. Сейчас эти дома, окрашенные в зеленый и фиолетовый цвета, казались кучкой линялых постирок, развешанных и забытых с лета.

Только угольная дорога была освещена, вся в отблесках машин, возивших фрукты.

Наклонились, услышав плеск: боцман Кутузов, стоя в лодочке, лавировал среди мусора и пустых бутылок.

- Больше хороших дней не будет, - объявил он, наслаждаясь последним светом на "Кристалле". Отточенным концом цепи, висящей на ватнике, как портупея, вскрыл банку желтого канадского пива, подобранную в воде. Желаете отметить праздник?

Пока они раздумывали, Кутузов выхлебал банку и начал историю, ведя ее от имени восточного человека: нелепо подделывая интонацию и произнося глаголы от женского лица. Речь шла о каком-то нерусском, который заходил на "Агат".