Сергей Лукницкий - Киллеров просят не беспокоиться

-- Почему вы так решили? -- удивился Полковский.

-- Ну, не супружескую же измену вы тут расследуете. А мужчина был странный, по-летнему одет, без вещей, мог и замерзнуть по такой погоде.

-- Ну, не совсем так. Не довелось, -- улыбнулся Полковский, -- но умер -- факт. "Инфаркт микарда", как говорит многоуважаемый дядя Митяй.

-- Это какой же? Ваш дядя?

-- Что вы!? Классику знать надо: "Любовь и голуби", рекомендую посмотреть.

Следователю показалось, будто Искольдскому известно еще что-то, что дает ему основание подозревать нехороший исход для своего недавнего соседа. Глаза у него были какие-то не то чтобы бегающие или вороватые, а только смотрел он так, словно прожечь пытался, остро смотрел. Скалился: зубы белые, а улыбка блатная, с каким-то сожалением...

Но он не мог придумать, как же вывести Искольдского на откровенность. Решил получше узнать о нем самостоятельно. Правда, попытался еще дознаться, не везла ли Моисеева что-нибудь особенное, не угрожала ли она Терехову. Искольдский кивал на все вопросы, даже чуточку перегибая палку. Полковский решил: у него достаточно информации, чтобы оставить Моисееву под стражей, а поскольку эту беседу он не протоколировал, то счел наилучшим вариантом вызвать Искольдского на следующее утро к себе в кабинет. Выписал повестку, распрощался и вышел во двор.

Следом за ним, спустя минут пятнадцать, из подъезда того же дома вышел человек в куртке-аляске поверх спортивного костюма, с сумкой через плечо, высокий, загорелый. Белые пружинистые кроссовки замелькали по снегу, удаляясь в направлении железнодорожного полотна.

6

Уходя со службы, Нахрапов спустился в камеры предварительного заключения (теперь они назывались не КПЗ, а ИВС -- изоляторы временного содержания) -- посмотреть сумку Моисеевой. Во всей этой суматохе, производя арест, он как-то упустил, что сумка учительницы осталась нетронутой с самого ее приземления в аэропорту. Хотя, конечно, Моисеева заезжала в свою школу (надо же, кому своих детей доверяем!), если заезжала... Это еще нужно проверить. Могла какие-то улики и спрятать, но, судя по ее реакции на арест, она не предполагала, что кара за доведение до инфаркта человека наступит так быстро. Ему, Нахрапову, покажи змею, он, с его-то комплекцией, и сам не только на полку самолета, а в автомобильную аптечку залез бы, хотя, конечно, сердце у него крепкое. Пока не жаловался.

Чего только эти бабы не носят в своих раздвижных, растягивающихся, резиновых, безразмерных миниатюрных дамских саквояжиках! Удостоверения -ладно. Паспорт -- ладно. Нахрапов не стал вытряхивать все содержимое сумочки на стол, вынимал не глядя, сам с собой играя в "отгадайку". Ага, записная книжка. Косметичка, книжка, какой-то инквизиторский предмет для завивки волос путем их безжалостного расплавливания. Нет, утюга нет. Маникюрный набор, щетка, лекарства, еще бумаги: блокнот, чья-то визитка: Андрей Олегович Сенокосов, начальник Департамента безопасности "Севресурса". Ни фига себе знакомства в Москве! Стоп! Паспорт? Почему второй раз паспорт? Был ведь уже...

Нахрапов положил перед собой два российских паспорта с эсэсэсэровскими гербами и одновременно развернул их на первой странице:

Моисеева Терехов

Елена Евгений

Ивановна Олегович

На третьей страничке юные мордашки субъекта преступления и потерпевшего, на пятой -- уже не юные, но зато больше похожие на тех людей, которые являются основными персонами в самолетно-змеином деле.

Нахрапов положил паспорта в пакет, не поленился подняться к себе в кабинет и запереть документы в сейф. Завтра отдаст на проверку. Час назад доложил прокурору города о происшествии. Красок не сгущал, даже пошутил насчет змеи-стюардессы. Прокурор уверил, что подключит к расследованию транспортную прокуратуру Москвы. Пускай поработают в аэропорту Внуково: опознание, паспортный контроль, досмотр багажа, задержка рейса -- все это неинтересно и муторно, но без этого дело прекратить нельзя.

Полковский долго не мог заснуть. Заворожил его этот Искольдский: полночи о нем думал. Главное -- ни о чем конкретно, а так -- абстрактное мышление разыгралось. Сильное впечатление оказал на следователя техник по безопасности.

От него исходило нечто волчье. Особенно этот вопрос: "А что случилось? С мужчиной что-нибудь?" И эдак бровь выгнул, вроде следователь ему чем обязан, свысока глянул. А у самого что-то внутри клокотало, чуть ли не ненависть, Полковский такие вещи чутко определяет, чувствует. Поэтому и жену себе взял простодушную, чтоб не хитрила, не лукавила с ним: устанешь так с утра до вечера мелкие женские пакости на чистую воду выводить.