Сергей Лукницкий - Возвращение Лени

Сергей Лукницкий

ВОЗВРАЩЕНИЕ ЛЁНИ

(сюжеты)

Миллионы веков на земле - цветет и отцветает миндаль.

Миллиарды людей на земле - успели истлеть.

Что о мертвых жалеть, мне мертвых нисколько не жаль.

Пожлгечте меня, мне еще предстоит умереть...

Михаил Светлов

Дорогие мои, нашкафные:

Киплинг, Лермонтов, Нагибин, О 'Генри, Гоголь, Достоевский, Толстой, Пушкин, Шекспир, Хлебников, Тредиаковский, Хайям, Данте, Гумилев, Бунин, Андерсен, Сервантес. Верп, Салтыков-Щедрин, Чехов, Маяковский, Грибоедов, Кларк, Гашек, Лорка, Чаадаев, Свифт, Карим, Солженицын (начата процедура илтичмента со шкафа), Карамзин, Экзюпери, Евтушенко, Булгаков (на шкафу условно - по ходатайству Маши Федотовой и председателя Крестьянской партии -Черниченко), Твен, Маркес, Некрасов, Гомер, Лхмадуллина, Воннегут, кандидат на шкаф - Твардовский - отпустите на новую прозу...

...И, чтобы рассказать все это вам,

Приходит ямб, чуть-чуть преображенный,

Но тот же самый старый добрый ямб...

Евг. Евтушенко

В нашей команде самым странным человеком был Леня Прудовский - гений, прохиндей и мистификатор.

За короткие двенадцать лет общения с ним, я, да и все прочие узнавали от него множество очевидных пещей, подаваемые, однако, в таком ракурсе, что не только они, но даже я, рожденный под знаком "Водолея", давались диву.

Леня тоже рожден под этим знаком.

Был он росту стосемидесятисемисантиметрового. Не вспомню теперь наверное: были ли у него усы, кажется были, но верно такие большие.

что за ними не видна была грустная Ленина сущность, сущность человека странного, страстного и одновременно ленивого, и, конечно, как водится, всеми предаваемого.

Он любил невыносимо много поесть и выпить.

Лучшую свою повесть - "Максим Максимович", в чем я не сомневаюсь, написал он и никто больше. Но опубликовать ее не успел: во сне, как он любил рассказывать, к нему явился какой-то поручик и попросил ненадолго, от нечего делать, почитать рукопись. "Наверное, из другого времени прокрался", - дал свой вердикт Леня, - от их декабристских ...".

Далее шло слово не Леней выдуманное, но не употребляемое в нашем повествовании.

Потом, со слов Лени, этот поручик издал повесть под своим именем.

Леня обиделся, обещал даже принять дворянство и вызвать поручика на дуэль, но когда в штатном расписании Российского Дворянского собрания обнаружил в виде подразделения - контрольно-ревизионный отдел, вступать туда расхотел тотчас же. К тому же ему объяснили, что дворянство жалует исключительно государь. (Это в наши дни, пока государя нет, дворянство растащили все кому не лень, как рыбу из лавки, пока торговец отвернулся. Уже ворожеи и певички имеют этот титул и готовы побожиться его подлинностью).

...Царя не было, а Леня не был монархистом.

- Но ты понимаешь. - говорил он мне, - только я мог написать эту повесть. Ведь только я всегда служил им бесплатно, и верил. И меня предавали. Какие еще нужны доказательства моего авторства?

Однажды он притащил ко мне какого-то странного типа, с усами и пегого, назвал его Прудовским (с ударением на последний слог) и заявил, что это его предок их другого времени. От его имени он и "травит свои байки".

Попросил записать их разговор, напоминающий отдаленно полемику Дедамбера с Дидро. Случилось это в самолете, на котором всей командой мы отправились прошвырнуться во времени.

Леня там так разошелся, что подумал - остановка и открыл дверь... Он был моим попутчиком слева... Поскольку я - левша, я не смог его удержать.

Теперь мы все ждем возвращения петли времени, чтобы снова увидеть Леню, потому что Леня - отныне наша благотворительная программа. Интересно, найдет он по дороге времени того поручика, что утащил его повесть?

У него были округлые, как дамские груди, ногти. Такие же, как были у Ленина. С Лениным Леню роднило то, что они оба не пользовались "Хэд енд Шолдерс", не были эфиопами, и оба имели странные для своего окружения идеи.

Летом Леня приходил в министерство в сабо на босу ногу. И заявлял, что пришел саботировать работу.

Из его уст, как из уст барона Мюнхгаузена явилось несколько рассказов. Я записал их.

Садитесь читайте, если хотите. А если не найдете "сидячего" места под солнцем, читайте стоя:

Мне прозой воздается за грехи.

И крест тяжелый я несу при этом.

Я слишком грамотно пишу стихи,

Чтобы всерьез считать себя поэтом...

В ВЫПОЛЗОВО Я СПЛЮ

Заведующий отделом писем "Огонька" все непонятное и странное, приходящее в куче редакционной почты, ссыпал в мою редакционную панку или клал на мои стол, уверенный, что я знаю все и про уфологию, и про политику, и про литературу, и могу отвечать на такие вопросы, на которые, верно, не ответил бы и сам Коротич. Но так установилось.