Василина Орлова - Голос тонкой тишины

- Ради всего святого, - взмолилась я.

Он сделал еще более кислую мину:

- "Ради всего святого"... К черту всю эту словесную мишуру! Люди объявляют святым все, что либо потеряли, либо готовы потерять. У вас есть святое? Так вот для меня это не свято. Будь люди хоть наполовину так осторожны в выражениях, как... как... Впрочем, они ни в чем не осторожны.

- Урок состоялся, - отрубила я. - Так по какому, собственно, делу вы ко мне, господин Лукоморьев?

Я сама придумала фамилию этому проходимцу. Но он воспротивился:

- Позвольте уж представиться самому. Я пока безымянный клон... Мой оригинал был большим оригиналом, с ним вы меня спутали. Однако всякий клон во многом отличен от своего оригинала. Это совершенно другая личность.

- Клон?! Господи, что вокруг творится?

- Только вообразите! Старый хренус взаправду клонировался. Если помните, вчера в клубе, на ваших глазах. До сих пор не понимаю, зачем ему это было нужно. Взял и вызвал меня из небытия...

Клон положил ноги на стол.

- Вас не смущает?

Честное слово, в этой фразе звучало столько такта и предупредительности!

- Чему вы смеетесь? - обиженно спросил он.

- Очень мило с вашей стороны осведомиться. Вчера один манекен спрашивал, не пугает ли меня беседа с ним.

- Вы разговаривали с манекеном? - удивленно приподнял он бровь.

- Лукоморьев, надеюсь, вы не сочтете меня сумасшедшей.

- Нет, конечно, - смутился он. - Однако странно... С манекеном - это рановато. - Он качнул головой. - С кем вы еще встречались?

- С Иудой Искариотом.

Он вздрогнул:

- Я вам верю вполне. Сегодня я сам разговаривал... с телефоном. Вообразите, там, в трубке, раздавался голос. Можете себе представить? Моего собеседника не было видно. Во всяком случае, в радиусе многих тысяч километров, а голос звучал совсем рядом. А? - сказал он торжествующе.

- Телефон был включен? - прищурилась я.

- Какая разница, - отмахнулся он. - Дело не в механике, не в электричестве и даже не в пространстве. Оно во времени.

- Вы разговаривали с прошлым? С фараоном, Пилатом?.. Или с будущим? С кем?

- В некотором роде, в некотором роде. Мы говорили из прошлого в будущее. Мы сейчас с вами тоже разговариваем из прошлого в будущее. Время идет...

- Тогда я не понимаю, в чем соль вашего телефонного разговора.

- Но к делу, - оборвал он меня решительно. - Вы, несомненно, знаете, что ежегодно шеф дает один бал...

- Вы же сказали, что его не существует?

- Ой, - он скривился, будто съел клюквину. -Знаете, что меня больше всего смешит в людях? Это их твердые убеждения. Если дьявол - так он либо есть, либо его нет, терциум, хе-хе-хе, нон датур...

- Почему вы выбрали именно меня? - перебила я.

- Мы не выбирали, - пожал своими острыми плечами Лукоморьев. - Просто вы следующая. Только непонятно, какого черта сюда влез манекен. Конкурирующая фирма?.. Так, мне некогда! Будете вы или нет королевой бала?

- У меня есть возможность выбора?

- Уж и не знаю.

- А форма одежды? - В моем голосе, должно быть, отразилась вся степень согласия. Вчерашний вечер не кончился. Он продолжался. Не было моих сил этому противостоять.

Клон продолжал сидеть задрав ноги, рука неестественно вытянулась, и он коснулся своим отполированным ногтем моей стопы, воскликнув при этом:

- Чудненько!.. Форма? Эх, женщины, нет чтобы интересоваться содержанием. Зайду за вами в полночь.. .

С этими словами он испарился.

- Эй, стойте! Это не так! А как же волшебный крем или что-нибудь в этом духе? - выкрикнула я.

- Эффектного исчезновения не получилось. - Унылый Лукоморьев возник снова. - Послушайте, молодая начитанная леди. Если вы не откажетесь от своего сценария, нашей фирме придется подыскать кого-нибудь другого.

С этими словами он испарился вторично. На спинке стула, где сидел этот рассыльный клон, сконденсировалась влага.

В моей голове снова забормотали посторонние. На разные голоса. Впрочем, один голос звучал, как мой собственный. Только как бы со стороны, что ли, в записи. И я с трудом узнала его. Голос вещал белым стихом:

- Это я была. Я там стояла. С непокрытой главою, босая. Там толпа для потехи, от скуки собралась у подножия трона. Он таких же среди возвышался, деревянный, тяжелый, крест-накрест. Я не плакала. Я не кричала, не упала на землю, не билась о дорожные серые камни. Эти камни видали немалослез людских...

Что это за монолог? Чей? Я включила кофемолку, голос звучал:

- Я смотрела в глаза его долго, неотрывно, без боли - без чувства. И я видела, как он спокоен, и улыбка его была нежной. Взгляд тускнел, как звезда на рассвете, на рассвете тысячелетий. Мать его в желтом мареве зноя все стояла, не шевельнувшись, будто мраморное изваянье. Безучастно, ослепнув от солнца.