Георгий Осипов - Приключение пляжное и любовное

- "Дриада" - всего лишь дэзик в наше время, - немного сонно произнесла Натали, и я понял, что сегодняшнее наше свидание скоро закончится, - "а выходцы с того света", - тут она запнулась и, чудно откинув голову, подалась всем телом назад, почти касаясь лопатками песка - и замерла в такой позе даже бездыханно.

Далеко заполночь брэнди и ананасовый сок помогли сну одолеть меня, и я заснул с чувством благодарности и именем "Натали" на губах.

День выдался теплый, но облачный. От того обычные купальщики предпочитали играть в мяч, судя по фасонам купальников и по схожести выговора, это были две супружеские пары и друг детства. Вода отступила, и по возникшей полоске мокрого песка, оставляя неглубокие следы, неторопко прошел уборщик с кожаной кисою - совсем еще крепкий старик - бритый, с седым густым волосом, похожий и на малоросса и на грека. Ему на встречу двигался темный силуэт, так получилось, что мяч шлепнулся в песок прямо у ног фигуры выбросив ноги, точно баядера в волшебном фонаре, она (я узнал Натали) послала резиновый снаряд точно в руки благодарного игрока.

Я уже привык к тому, что черты её лица обозначались не сразу - её невозможно было узнать издалека иначе, как по безупречно очерченной фигуре.

- В раннем отрочестве, Натали, я считал наипостыднейшим событием нашего века Нюрнбергский процесс (я знал, что от такого признания Ваши глаза вспыхнут еще ярче, чем пылали они, когда светили мессершмитами и юнкерсами улетавшим в оскверненную испарениями неполноценных ночь).

- Побойтесь Бога - в искусственном цыганском теноре едва ли не больше мужества и самобытности, чем во всей "люфтваффе".

- Когда я пытаюсь сказать Вам что-нибудь лестное, язык мой начинает вести себя капризно, очень капризно - это, правда, но ведь и Поль Анка, признаваясь в любви к Дайане, сперва от избытка неясности сумел издать свои восемь "О!" Их так и печатали потом в советских фельетонах.

В задумчивости и жеманно поджав губы, Натали написала на песке магическое кольцо:

- И что же, Анка нашел в дальнейшем что-то лучшее?

- Ну да! Позднее он пел: "Я так...я так люблю тебя" и число гласных "О" сократилось до пяти.

- Гениально! Мы как будто изучаем последнюю реплику утопающего.

- Знаете, меня ужасает мысль об ужине (со мной учился переросток Бужин, он являлся на занятия с папкой, промасленной как блин от жирной выпечки, позднее он стал моряком). Но я знаю, как угнетающе действует на собеседника голод. Моя привязанность к коньяку из приобретений новейших, я приписываю это одиночеству. Вам, наверно, случалось отмечать, что в коллективах предпочитают напитки дешевых видов?

- Что ты говоришь, неужели коллективы так безнравственны? Уведи меня куда-нибудь...

Я чувствовал, как голова моя идет кругом, когда она надевала выгоревшую на солнце полосатую сорочку с трогательными выточками и пуговками на воротнике, точно я перехожу по камням горный поток - "НАЙЭГРА", прочел я на флажке, приподнятом соском.

В баре при национальном парке было пусто и прохладно, отсутствовали пицца и воздушные пирожки, по радио играл румынский оркестр.

- Я равнодушна знаете к чему - ко спасению окружающей среды, - заявила Натали, указывая соломинкою на "иссиня-бордовое" облако фабричного дыма, нависшее на другом берегу. - Дамы, беспощадные к собственной коже, не могут искренне любить живую природу.

Безупречная голубизна сегодняшнего неба превращала нас в персонажей из мелодрамы, отснятой, видимо, в Испании Франко - надежнейшей из диктатур.

Но точно сгусток крови в аквариуме облако смога рассасывалось, опускаясь все ниже и ниже, и вот уже тень окутала скамью под двумя акациями, на которой я часто сижу в сентябре и слушаю дробное постукивание темных семян в стручках при порывах еще теплого ветра. Их особенно много на верхушках, и если их, разломив медного цвета стручок, высыпать на ладонь, они блестят. "Всякому случалось быть влюбленным в кого-то, и что-то подсказывает моему сердцу, что мой "некто" - это Вы...". Я почти шепотом напевал эти слова, глядя на легкий румянец, покрывавший её щеки...

Мелодрама в моей памяти ожила, не вытеснив воспоминания о дне смерти Элвиса, но просвечивая точно палимпсест. Немое зрелище, ибо ценилась в кино только музыка - никто не запоминал диалогов, также сквозил анилиновый декорум сквозь Элвиса - я отчетливо различал огромную радиолу в плотницкой квартире Слезы и пение, пение, как просвечивает сквозь холстинковое полотно тело Натали.

- Добрый день, это я, Бланка, - напомнила Натали. - Вы о чем задумались? Забыли свои приключения 16-го августа?